— Спрашивай, если жаждешь Знания.
— Что за… ты Оракул?
— Это одно из моих имён.
— Так… как избавиться от тварей Глубин?
— Никак.
— Никак?! Но должен же быть способ!
— Его нет. В вашем мире нет таких сил.
— Бездна! Что тогда будет с гномами?
— Твой народ постепенно покинет Небесный Пик. Если не нарушится естественный ход событий.
— Это ещё что значит?
— Пространство событий начинает слоиться. Невозможно предсказать, по какому сценарию пойдёт история.
— Ни черта не понял. Разве не Глубины угрожают сейчас гномам?
— Их обитатели не стремятся к захвату. По большей части они неразумны. Они лишь ищут способ прокормиться, выжить. Те же, что разумны, не могут жить при свете солнца. Они представляют большую угрозу для твоих соплеменников, но несознательно. Рано или поздно они расплодятся настолько, что твой народ вынужден будет уйти, потому что гномам нечего противопоставить их армаде.
— Тогда как закрыть Врата?
— Никак. Народ, создавший Печати, полностью истреблён.
— Проклятье… Черный Базальт тоже они создали?
— Нет. Этот камень существует с сотворения мира. Его создали Тьма и Твердь, Первые элементали, и воссоздать его невозможно.
— Чёрт. Что делать-то теперь…
— Весь Нирион может перестать существовать в ближайшее время. Если ты хочешь помочь своему народу, возможно, тебе стоит попытаться этому помешать.
— Что?!
— Может, всё же пойдем за ними? — взволнованный голос Рэна вырвал гнома из воспоминаний.
Пуэри смотрел то на одного товарища, то на другого.
— Тебе, может быть, и есть смысл, — глядя исподлобья, сказал Арджин. — А от меня сейчас никакого толку. Лишняя обуза.
Чувствуя, как сердце проваливается в желудок, Кир пытался заставить себя решиться. «Уже пора. Уже сейчас».
— Кир, что думаешь?
Вздрогнув, копатель быстро посмотрел на обоих спутников и отвернулся:
— Не знаю.
— Вдруг им понадобится помощь там, а не здесь? — продолжал рассуждать вслух Рэн, бессознательно ускоряя шаг. — Что, если Эн ошибся, идя туда с одной лишь Литессой? Что, если им не хватит рук?
«Им понадобится помощь, наверняка», — продолжал думать гном, слушая вполуха.
«Так какого чёрта ты сидишь? — прикрикнул он на себя. — Встань уже и иди! Так нужно поступить!»
«Не могу. Боюсь. Бездна, как же это трудно…»
«Грогган сам себя не убьёт, вшивая ты бородёнка!»
— Можете оставить меня здесь, — сказал Арджин, не переставая растирать ногу. — Какая сейчас разница? Если нам суждено выжить, то, скорее всего, всем. Или никому…
Рэн остановился, глядя на разведчика в упор. Ему явно не нравилась идея оставить разведчика одного.
И тогда Кир, глубоко вздохнув, решился.
— Я схожу на разведку. Если что, вернусь за вами. Бросать никого нельзя, — сказал он, припомнив одно из главных правил копателей.
— Тогда получается, что мы тебя бросили! — попытался возразить пуэри, но Киримор, сам того не ожидая, зло бросил:
— Это всего лишь разведка. Гном в пещерах не пропадёт, не переживай.
Охотник молчал, поджав губы.
— Не дёргайтесь. Всё равно нужно, чтоб кто-то боеспособный остался у входа.
Не дожидаясь ответа, копатель решительным шагом направился к воротам, но в самих створках всё же не выдержал и обернулся, чтобы ещё раз посмотреть на стылое северное небо.
Вместилище Средоточия оказалось огромным. Идеально ровные стены, расположенные в форме тетраэдра, сходились на недосягаемой взгляду высоте, воздух — тёплый, почти горячий — уже сам по себе нёс в себе запах глубокой древности, начала времён.
Отсюда всё началось. Здесь же всё может и закончиться.
Стены, они же потолок, испещрены подвесными переходами, но снизу те кажутся крошечными, и совсем уже невозможно сказать, есть ли на них кто-то, смотрит ли на нас? Сотни входов и выходов, точно дыры в улье, тёмными точками составляют правильный узор, над нами завис настоящий город, в центре которого замерло в воздухе, переливаясь, главное сокровище Нириона.
Средоточие на первый взгляд напоминало шар в десяток саженей в поперечнике, при ближайшем же рассмотрении — прозрачный камень с мириадами граней, которые разбрасывали исходящий из его центра свет во всех направлениях. Я не мог смотреть на него дольше пары секунд, потому что в глазах начинало невыносимо рябить, зато перед глазами тотчас встала эмблема, что мелькала везде с момента нашего появления на острове — геминмон, бриллиант-в-горе.