Сгущающиеся сумерки постепенно поглощали окружающий пейзаж, скрывая в тумане редкие деревца и островки растительности, торчащие из грязной воды. Где-то неподалёку кричала одинокая выпь. Укоротившийся осенний день умирал, давая жизнь набирающей силу ночи.
— Знал же, ничего хорошего не будет. Сидел бы дома, так нет же, попёрся с вами!
— Всё, привал, — скомандовал я, игнорируя привычное нытьё гнома.
Мы вышли на очередной островок земли, заросший чахлым багульником и болотным миртом. Чтобы устроить стоянку, пришлось расчистить немного места. От всеобъемлющей сырости даже сушняк горел очень неохотно, но всё же это было лучше, чем в горах. На огонь почти сразу попала лысуха, убитая Рэном после обеда.
— Я так понимаю, это ещё не болото, — высказался я за ужином.
— Да, судя по всему, основные топи впереди, — отозвался Рэн. — Местность понижается, воды становится всё больше.
Гном только закатил глаза и закинул в рот кусок утки.
— Ты уверен, что мы найдём дорогу? — я поднял глаза на пуэри.
— Могу гарантировать, что не утонем, если никто не будет лезть впереди меня. Поблуждать придётся, конечно, как без этого… Сколько, говоришь, лиг до западного края болота?
— Не меньше сорока.
— Большое… За месяц, думаю, выберемся. Если повезёт — меньше.
— Если повезёт? — не вытерпел Кир. — Повезёт?!
— С едой особых проблем быть не должно, — продолжал пуэри. — Многие виды птиц остаются до самых снегов. Кроме того, есть несколько видов ягод, которые вполне съедобны. Может, наткнёмся на лося, если они здесь водятся. Вот с питьевой водой могут быть проблемы.
— Насчёт этого не переживайте, — кивнул я. Немного поигравшись с нужным заклинанием, можно создать очищающее.
— Не нравится мне здесь, — с кислой миной проворчал Кир.
— Это мы уже давно поняли, — невозмутимо отозвался Рэн.
— Нет, я не о том, — отмахнулся гном. — Здесь тянет чем-то не тем. Бородой чую, огребём мы здесь.
— С чего ты взял? — удивился пуэри.
— Интуиция подсказала! — огрызнулся в ответ копатель.
— Кто подсказал?
Я удивлённо взглянул на охотника. Вид у него был недоумевающий. Похоже, он действительно не понимал, о чем речь.
Однако я прекрасно понимал, о чём говорил гном. Ко мне тоже приходила беспричинная тревога — почти каждый раз, когда мы выдвигались с привала. Но слишком уж эта тревога была ненавязчивой, так что я просто от неё отмахивался. А между тем мерещилось не мне одному.
— Ты, наверное, ещё не знаешь это слово, — предположил я.
— Да нет, я, похоже, схватил его смысловую нагрузку, — задумчиво проговорил Рэн.
— Но?..
— Но, боюсь, пуэри не могут похвастаться наличием чутья или интуиции.
— В смысле? — опешил я.
— Я слышал и читал о том, что наши далёкие предки могли предчувствовать некоторые… события. Это какой-то древний биологический механизм, неразрывно связанный с выживанием. Но мой народ совершенствовался десятки тысяч лет, необходимость в выживании отпала у нас давным-давно. Так что и эти предчувствия… исчезли. Пуэри не руководствуются наитием, потому что его у нас не бывает, — Рэн пожал плечами. — Видимо, у остальных рас это не так.
— У остальных рас ещё много чего не так, — со вздохом согласился я.
А про себя добавил: «к сожалению».
— Не знаю, — поразмыслив, с сомнением протянул гном. — Я без своей чуйки давно бы на корм глубинным тварям пошёл. И сейчас она мне подсказывает, что лучше бы нам поскорее из этого болота свалить.
— Тут я твою чуйку полностью поддерживаю, — вздохнул я. — Нам некогда особо блуждать.
Кир с Рэном переглянулись, и охотник спросил осторожно:
— Думаешь, она в беде?
Все понимали, что он имеет в виду Лину. Мои спутники будто приняли негласное правило не говорить о ней, словно это была какая-то больная тема. Все знали, что мы идём на поиски моей ученицы, но у каждого, видимо, имелось мнение, которое он оставлял при себе. Это бы раздражало меня, не скажи я с самого начала, что никого не держу. А так они просто вели себя как чудаки — ну чего, спрашивается, изображать тактичность там, где это не требуется?
Но на этот раз пуэри, видимо, просто не выдержал.
— Сам знаешь, — ответил я. — Надейся на лучшее, готовься к худшему.
— В худшем случае она уже мертва, — брякнул Кир и, обожжённый взглядом Рэна, пожал плечами: — Что? Он сам это понимает.
— Да, понимаю, — согласился я, глядя в потухающий костёр. — Но на лучшее всё равно надеюсь. И исхожу из того, что она жива.
На этом разговор закончился. А потом мы легли спать, и мне снова приснился сон, в котором я слышал смех Лины среди леса зеркал. Он снился мне почти каждую ночь, в разных вариациях, но каждый раз всё заканчивалось тем, что я бежал к Лине, стоящей ко мне спиной, брал за руку, и это снова оказывалась не она. Кто угодно, только не она. Будто разум мой насмехался над наивностью души, дразнил её, щёлкал по носу — смотри, какая ты глупая! А душа только металась в беспокойстве, не обращая внимания на издевательства. Она и в самом деле глупая, что ж теперь поделаешь? И сон повторялся, каждый раз словно впервые.