Кир хрюкнул в бороду, но воздержался от комментариев. А я смотрел на Рэна и не мог понять: он что, правда совсем не понимает, что такое люди?
— А ты не боишься разочароваться? — осторожно спросил я.
— Да брось! — улыбнулся пуэри. — Я наслышан о людских странностях. Вы среди других рас как тролль в посудной лавке — воплощение хаоса. От людей нужно ожидать чего угодно, это ясно, как день.
— Так-то оно так, — я с сомнением почесал в затылке. — Но одно дело быть наслышанным, и совсем другое — столкнуться воочию. Ты бы лучше не недооценивал наше умение разочаровывать. К этому у нас большой талант.
— Как-то это непатриотично звучит из твоих уст, — вздохнул охотник. — И всё же я думаю… Эй, что там?
Он вглядывался правее моего левого плеча. Мы с Киром как по команде обернулись и довольно долго вглядывались в темноту, но так ничего и не увидели.
— Где?
— Как будто тень какая-то промелькнула.
— Да птица небось, — копатель махнул рукой. У него это получилось настолько небрежно и буднично, что мы с Рэном тоже успокоились и отвернулись.
Однако когда позади меня раздался отчётливый всплеск, все трое вскочили на ноги и вооружились.
— Не слишком-то похоже на птицу, — встревожился охотник.
— Может, большая птица? — с заметной долей сомнения продолжил гном.
— Не-е-ет, — протянул я. — Шлёпнуло будто веслом. Широким таким веслом.
Мы напряжённо вглядывались во мрак. Как назло к вечеру небо затянуло, так что темнота стояла, хоть глаз выколи, и даже Рэн не мог ничего разглядеть. А я всё думал: что за болотная живность может издавать такой звук? И в голову никто не приходил.
Со стороны топей, чуть левее места, откуда был всплеск, раздался стрёкот. Естественно, совсем не похожий на трескотню насекомых. Слишком уж хищный.
— Что за чертовщина? — гном покрепче стиснул в руках топор.
Видимо, он сказал это слишком громко, потому что в ответ ему прозвучал приглушенный рык и тот же стрёкот — с запада, юга, востока. Мы тут же встали спина к спине, выпучив глаза в темноту, которая в один миг угрожающе нависла над нами.
— Их много, — сказал Рэн. — И они поняли, что их заметили.
Знакомое чувство тревоги всплыло откуда-то с глубин сознания, только на этот раз прихватило с собой изрядную долю страха. От него даже шевелиться стало труднее.
— Они нас окружили, — выдавил я сквозь зубы.
Почему-то на меня накатила злость.
— Ну и что будем делать? — спросил гном.
— Поглядим, что за твари.
Рэн вглядывался в темноту. Если бы хоть что-то шевельнулось в ней, он бы тотчас это заметил, но даже его зрение ничего не могло различить. На слух выходило, что врагов не меньше пяти, но сколько ещё их прячется неподалёку? Был бы свет костра чуть ярче!
Едва он подумал об этом, как темноту вспорола ослепительная вспышка. В спину ударил жар, и пуэри в испуге отпрыгнул, обернулся: их маленький костёр ударил в небо ревущим огненным столпом.
— Да вашу ж мать! — рявкнул гном, поскользнувшийся от неожиданности. — Что за херня?!
— Зато теперь их видно, — процедил человек сквозь зубы.
Пуэри резко обернулся и столкнулись взглядами с монстром. Весь в толстой чешуе, похожий на крокодила с чрезвычайно развитыми конечностями, мутант стоял на самой границе видимости. Широкие и длинные стопы, руки снаряжены острыми костяными наростами и перепонками, туловище согнуто, образуя горб, из которого торчат заострённые шипы. Глубоко посаженные маленькие глаза, массивные надбровные дуги, вместо носа — вытянутое отверстие чуть пониже глазниц, пасть широкая, челюсть не смыкается до конца из-за нескольких мощных клыков. В уголках пасти трепетал широкий язык, который и издавал тот самый стрёкот.
— Ну и уродина! — Кир перекинул топор в другую руку. — Ну и как, образина, драться что ли будем?
— Это вряд ли, — бросил Энормис.
Хищник внимательно смотрел на самого высокого двуногого в отряде, изредка порыкивая и беспрестанно стрекоча. Чародей отвечал ему взаимностью, глядя исподлобья. Рэн видел, как другие мутанты двигаются по самой границе света, обступая маленький отряд со всех сторон. Их было не меньше дюжины.
— Мне кажется намерения у них самые серьёзные, — сказал охотник. — Будьте готовы…
Он не успел договорить, потому что Энормис шагнул навстречу хищнику и сам вдруг вспыхнул, как факел, языки пламени, объявшие его со всех сторон, были ярко-фиолетовыми.