Давид: «Я уже созвонился с дядей Артуром, Он подъедет сегодня после трёх»
Ну вот, звонить не нужно – прекрасно. Можно заняться другими делами, которых на сегодня у меня запланировано очень много.
Первым делом нужно было показаться доктору и взять у него справку. Ну, а дальше попытаться успеть хотя ко второй паре в универ.
Как же здорово ходить на учебу! Прям кайфанула от лекции по ненавистной мне обычно философии. А одногруппники! Родненькие, сколько ж я вас не видела… Соскучилась по всем и вся, даже по непропеченным булочкам в столовке!
Безумно была рада видеть Нику! Чуть не задушила её в объятиях, когда встретились в аудитории.
Но самое главное событие сегодняшнего дня – встреча с Марио.
Уже выходя из универа после третьей пары, я заметила его кучерявую макушку в толпе пятикурсников. В надежде перевела взгляд на Нику, которая встречается с лучшим другом итальянца, но она никак не отреагировала на приближение к шумной компании.
- Ник, вы что, поссорились с Чацким?
Подруга неопределенно повела плечами, но не произнесла при этом ни звука. Её глаза тут же наполнились такой грустью, что даже мне стало не по себе. Да ведь она едва сдерживает слезы!
- Ника! – собираясь разузнать, что же всё-таки произошло, я и не заметила, как около нас материализовался никто иной, как Марио. – Привет, девчонки, - глядя с какой-то жалостью на мою подругу, он, кажется, и не заметил меня. Только подойдя вплотную и наткнувшись на мои удивленные глаза, решил поздороваться.
- Привет, - уже совсем без радости ответила я, а Ника лишь кивнула.
- Ник, мы в субботу собираемся у меня, будем праздновать мои двадцать два. Приходи тоже с подругой, - я улетела… Он сказал «приходи с подругой» и «у меня» в одном предложении?! Это точно не сон???
- Спасибо за приглашение, Марио, - всё-таки выдавливает из себя слова Ника, - но я уезжаю в субботу в деревню, поэтому не смогу прийти.
А??? Мой корабль счастья сейчас что – только посигналил мне и проплыл мимо? Стойте, стойте! Так нельзя!
- Жаль, - Марио досадливо поджимает нижнюю губу и виновато смотрит на Нику.
Мне хочется закричать, что я же еще есть! Я здесь, эй! Меня тоже только что пригласили! И я никуда не уезжаю!
- Ну, ладно, пока тогда, - заканчивает разговор итальянец. Внутри меня всё обрывается. Ну, Ника! Я тебе это припомню! – Кстати, - вдруг снова оборачивается к нам Марио, еще не успевший сделать в сторону и шага, - Ася, правильно? – это он ко мне? Да! Да!!! Это точно ко мне обращение… - В субботу в 5 приходи, если не уезжаешь, адрес Ника знает, - сказав это, он снова подмигивает мне, и быстро уходит обратно к своим друзьям, а я стою и до боли щипаю себя за запястье.
- Аська, пойдём в магазин скорее, - Ника тянет меня, остолбеневшую и глупо улыбающуюся, за рукав пальто. - Выберу тебе лимон, самый кислый.
- Зачем?
- Да у тебя, похоже мышцы на лице заклинило от улыбки. Может лимон поможет.
- Нет, лимон не поможет, - перевожу взгляд на подругу, и улыбка тут же улетучивается. – А вот твоё лицо уже меня «исцелило». Рассказывай давай, что у вас с Чацким приключилось?
Подруга нехотя рассказывает мне, что произошло в моё отсутствие, и становится понятной её реакция на компанию, ржущую на стоянке возле универа (история Ники и Димы «Чацкий, за тобой карета»).
«Интересно, Давид тоже приедет вместе с дядей? – думала я, выходя из автобуса на конечной возле нашего поселка. – Хотя… Зачем ему заморачиваться? Он родственнику позвонил, договорился, свою миссию выполнил. Даже перевыполнил».
Возле дома замечаю внедорожник Давида, и сердце почему-то пропускает удар. Странная реакция – ноги словно не мои, колени дрожат, а внутри всё сжалось и подчиняется только сердечному ритму. Чтобы привести себя в чувство даже похлопала ладонями по щекам – так в фильмах часто показывают. Вроде бы и правда помогло, по крайней мере, внутренние органы немного отпустило.
- Асья, добрый день, - Давид выходит из машины первым, за ним открывается пассажирская дверь и из неё появляется невысокий щуплый армянин, лет сорока-пятидесяти. Он выглядит как типичный строитель – в поношенной, однако чистой, куртке, старых потертых джинсах, сохранивших свежие пятна от штукатурки, и больших, словно бы не по размеру, ботинках, тоже заляпанных чем-то, напоминающим цемент или шпатлевку. – Мой дядя Аваг.
- Здравствуйте, - одновременно приветствуем друг друга, оглядывая: я – с подозрением, мужик – с напускным равнодушием.
Мы поднимаемся в квартиру, и с полчаса новый знакомый, сопровождаемый моими комментариями, «инспектирует» наши 35 квадратных метров.
- Стэны ровнять будэм?
- Да, конечно.
- Обои клэим?
- Нет, нет, с обоями я сама.
- Харашо. Паталок? Щтукатурим? Натьяжной?
- Потолок надо бы, - в очередной раз с сожалением смотрю на ужасные желтые разводы, - но боюсь, моих средств на него не хватит…В другой раз.
- Штукатурим, дядя Аваг, - вмешивается Давид, останавливая меня от возражения, неожиданно обхватив за запястье.
- Ну, тагда я поехал на абъект, а завтра полвосьмого буду тут. Начнем с паталка…
Дядя Аваг еще что-то говорит, пока идет к выходу, а у меня в голове крутится целый рой вопросов.
«Как мне завтра оставить незнакомца одного в квартире на полдня?»
«Стоит ли вообще связываться с армянами в вопросах денег?»
«Как мне встретить взрослого малознакомого мужика в половине восьмого и пусть даже ненадолго остаться с ним наедине в квартире?»
Но ответ на все мои сомнения был один: Давид.
Сама не знаю, почему, но я чувствовала доверие к нему. Да и бабушка ни разу не засомневалась в его честности.
И я доверилась. Не стала возражать и сопротивляться, а одобрительно кивала, провожая сегодняшних гостей.
16.
Сильные руки обвивают сначала мою талию из-за спины, а затем аккуратно, но уверенно притягивают меня к себе. Я чувствую обжигающее дыхание в затылок, отчего под ребрами сердце перестает биться. Парень наклоняется к моей шее, и я замираю в смятении и томительном ожидании. К счастью, длится оно недолго – мягкие губы касаются кожи, рассыпая мурашки по всему телу. До этого действия я чувствовала себя статуей, которая не может ни моргнуть, ни сделать вдох, казалось, что даже сердце перестало биться, отчего кровь остановилась в венах. Но теперь словно спали невидимые оковы, и по всем органам разливается горячая жидкость, возвращая меня к жизни.
Невероятно приятное чувство сладкой неги наполняет меня с каждым прикосновением ко мне неизвестного. Поцелуи будто набирают разгон, от легких и невесомых становясь всё более долгими и уверенными. Мужчина явно не просто дарит мне удовольствие, он сам упивается тем, что делает. Дыхание его совсем сбилось, и он прекращает сладкую пытку. Тёплая ладонь ложится на мои веки, и я понимаю, что он хочет, чтобы я закрыла глаза, а затем медленно разворачивает меня к себе. В этот миг я понимаю, что совсем скоро увижу его лицо…
Сердце бьётся как обезумевший дятел, я стою напротив него и послушно жду команды открыть глаза. Остались последние мгновения моего томления, и я зажмуриваю веки изо всей силы, как это делают маленькие дети, загадывая желание, и уже отчетливо представляю упругие черные кудряшки и фирменное подмигивание, которым Марио наверняка одарит меня в первый же миг встречи наших глаз. Но ожидание затягивается.
В нетерпении хочу открыть глаза, но заставляю себя потерпеть. Ну, в конце концов, не буду же я так стоять тут вечно?
Чувствую движение в мою сторону. Прислушиваюсь. И тут отчетливо слышу:
- Асья! Открой глаза!
Нет! Нет! Нет!
Зажмуриваюсь сильнее и, кажется, мотаю головой, противясь хорошо знакомому голосу. Не Давид, только не Давид!
Меня резко хватают за плечи и встряхивают. Я открываю глаза и просыпаюсь.