Когда на остров опустилась ночь, дорога резко оборвалась. Впереди были лишь камни и земля, утянувшая вниз всякий мусор — обглоданные ржавчиной автомобили, бочки, покрышки и дорожные знаки. Поэтому Нора сошла с дороги, но из-за провалов грунта обойти обвал не удалось. Асфальта она так и не почувствовала под сапогами — и никаких следов людей.
— Это невозможно! — в сердцах прошипела она мёртвому лесу.
Туман крался за ней, словно тихий хищник, да и счётчик Гейгера напомнил об опасности. Нора решила вернуться к заправке, чтобы переждать ночь, раз ни одна обжитая стоянка так и не встретилась на пути. Лучше залезть на крышу, помёрзнуть, но выжить, чем заплутать и сломать себе ногу о поваленное дерево.
Путь был свободен — возможно, раньше через лес проходила линия электропередач, а засадить просеку заново не успели. Луна освещала путь сносно, однако Нора всё равно не спешила и прислушивалась: для ночи вокруг было слишком тихо. Сначала она приняла одинокий огонёк за очередное свечение растений, а затем, приблизившись, увидела на камнях расставленные свечи в бутылках и едва не потеряла остатки разума от счастья — значит, рядом были люди!
Поляну заполняла вода. Из камней выбивался небольшой водопад, однако на подходе счётчик Гейгера мгновенно заскрипел, а стрелка настойчиво приближалась к «красной» зоне. Пить как-то резко расхотелось, и Нора сделала шаг назад.
— Ты заблудилось, дитя? — женский голос казался ласковым, хоть и сиплым. Обернувшись, Нора увидела неподалёку фанатичку из Детей Атома, одетую в рубище. Редкие волосы на её голове топорщились островками.
— Да, я ищу дорогу домой, — осторожно ответила Нора, не желая провоцировать конфликт. Однако Дети Атома — не безобидная секта, как на материке. Здесь, на проклятом острове, они похищали людей и убивали каждого, кто не разделял их любовь к распаду. — Можете мне помочь?
— Испей из священного источника, — она приглашающим жестом призвала подойти к ядовитому водопаду. — Его дар находит разные выходы, но каждый паломник получает единение с Атомом.
Нора опасливо покосилась в ту же сторону, подметив странные тёмные разводы на камнях, но не сдвинулась с места. Сложно было поверить, что какой-то паломник мог специально прийти, чтобы до смерти отравиться.
— Я лучше пойду.
Однако стоило ей развернуться, как из темноты вынырнул мужчина в тяжёлой броне и татуировкой в половину лица в виде спирали из пунктиров — зилот Детей Атома.
— Она чужая, недостойная!
Цепкие пальцы схватили Нору за волосы и потянули назад. Карабин выбили из рук несколькими ударами — кажется, кастетом, — затем нацелились в неприкрытый пластинами брони бок и многострадальную, едва затянувшуюся спину. Охранник пнул Нору под колено, повалив перед источником. Судя по всему, он делал это не впервые.
Фанатичка, эта жрица мучительной смерти, продолжая держать Нору за волосы, с силой нажала на затылок. В нос ударил гнилостный запашок, словно вода эта проходила по канализации и трубам всех фабрик Мэна.
— Испей священной воды! Испей её! — визжала она прямо в ухо.
Счётчик Гейгера завопил, когда голова ушла под воду. Нора упорно сопротивлялась, пока хватало воздуха, даже пробовала расслабляться, чтобы убедить фанатичку в успехе, но всё было тщетно. Вода пошла через рот и нос, тело пронзила судорога — и этого ждали её мучители. Хватка исчезла; Нора упала на бок, закашлявшись, затем просунула два пальца и надавила на основание языка, вызвав рвоту. Однако она понимала, что отраву это не остановит.
Когда она повернулась, лес изменился. Стражи священного источника бесследно исчезли, как и свечи. Странное ярко-зелёное свечение, словно следы от сползающего тумана, окутало просеку. Нора рывком вскочила на ноги и скривилась от резкой боли в желудке, а на губах плёнкой застыл привкус металла; бежать не было сил, разбитые до крови руки точно свинцом налились. Как тот парень-призрак на шоссе, она поплелась прочь — лишь бы подальше, домой!
Словно чернилами, тьма заливала весь мир, каждую ветку и камень, обращая их в желейную массу, вылепляя по своему образу силуэты. Женщина, одетая в лохмотья, как у Детей Атома, протянула к Норе руки и позвала:
— Следуй за мной.
Странно, но на душе было спокойно; Мать указывала путь домой, как Нора и желала. Остров преобразился, но остался прежним. Чёрные рад-олени провожали её взглядами, как и юркие заглоты, совершенно безобидные. Чем дальше она уходила от источника, тем громче звучали шаги за спиной — то ли туманника, то ли кого покрупнее. Громкий треск справа, будто что-то шло рядом и расталкивало деревья перед собой, заставил подпрыгнуть, но повернуться Нора не могла: туловище будто налилось свинцом и отяжелело от первобытного ужаса, того самого, что заставляет грызунов замирать на месте.
Уже через пару шагов подвели дрожащие ноги и глаза, что не различали оттенков и очертаний в чернильном мареве. Нора упала, содрав ладони, упёрлась лбом в разбитый асфальт и затаила дыхание, словно перед выстрелом, только на этот раз мишенью была она. Тот, кто шёл за ней, быстро переместился за спину и на короткое время замер, будто потерял свою добычу из виду, однако инстинкты вопили об обратном: её изучали.
Одно чужеродное присутствие вжимало в грязь глубже, каждая мышца тела напряглась, готовая разорваться и залиться кровью. Мелкие волоски встали дыбом, когда Нора кожей почувствовала, что нечто склонилось над ней; дыхание растрепало на затылке волосы, и запах трупного разложения накрыл её тошнотворным облаком. Точно не человек, а какой-то зверь обнюхивал её, затем чуть сместился, к счастью, не касаясь, и разогнулся. Отравленный разум рисовал за спиной склонившегося великана, но худощавого и гибкого, такого же чёрного, как все явившиеся в дурмане сущности, с ярко-зелёными звериными глазами. Наверное, думала Нора, люди и становятся каннибалами, когда заглядывают в них.
— Шон… Шон, — не зная иных слов, кроме имени своего сына, она шептала сквозь слёзы, глотая пыль с разбитых губ, свою молитву, и мёртвый, сумасшедший бог её услышал.
Незримое давление ослабло, и нечто отвело взгляд. Звуки шагов звучали всё дальше, снова затрещали высохшие ветки, сообщая, что опасность скрылась в лесу.
— Эй, здесь что-то есть!
К ней приближались люди — целый отряд! Наверняка Данс собрал людей в городе и пришёл на помощь. Сердце разрывалось от счастья, горя и страха, но желудок сдался первым, брезгливо исторгнув грязь с последними жидкостями. К сожалению, с облучением так просто не распрощаться.
— Ещё одна женщина… — свет фонаря ослепил на несколько мгновений, и Нора зажмурилась, едва сумев поднять голову. Кто-то подбежал к ней и опустился на колени. От него разило застоявшимся потом и уже почти привычной гнилью, однако спасателей не выбирают, особенно на этом проклятом острове, и прикосновение мозолистых ледяных пальцев показалось Норе самым приятным на свете. — Погоди-ка, живая!.. К доку несём, срочно! Эй, слышишь меня?
— Шон, — Нора и не заметила, что до сих пор произносила его имя. Теперь, когда она выжила, оно казалось оберегом, путём, с которого не стоило сворачивать ради чужих душ, которые и не хотели спасения. — Я не позволю убить Шона.
Ей что-то вкололи в руку — кажется, антирадин, — и свет фонаря постепенно исторгнул чернильную тьму, победив в битве за жизнь и разум: теперь Нора понимала, что пережитый кошмар был лишь игрой отравленного разума. Вновь под ней возник потрескавшийся асфальт, ветки и листья; кто-то придерживал её за локти, но не торопил. Из-под пластин самодельной брони торчал рукав песочного цвета, а из тумана уже выходили другие трапперы, вооруженные крюками для ловли крупной рыбы.
========== Часть 3. Трапперы ==========
Нора отказалась идти в плен на своих двоих, поэтому трапперам осталось только связать её и потащить до лагеря, как тушу убитого зверя. Оружие отобрали, даже скрытый в рукаве нож-иглу, что спасал жизнь не раз. Она брыкалась и бодалась, нисколько не напоминая потерпевшую, как сказали сами трапперы, однако всё тело жгло, будто в кровь подлили кислоту, поэтому сопротивление больше походило на предсмертные судороги. Быстро сморила усталость, и остаток пути Нора позволила тащить себя на спине своего спасителя и даже смирилась с запашком засаленной одежды.