– А до этого вы где жили?
– Пока бабушка была жива, у неё. А когда она умерла… – тут Ксения часто задышала, борясь с подступившими слезами, – нас в детдом отправили. Ну мы сбежали оттуда через три месяца и жили где придется. Иногда на вокзале ночевали, но там опасно – столько уродов ходит, того и гляди, либо на органы, либо в бордель сдадут. И никакая полиция не поможет. А иногда нам везло, и мы в квартирах ночевали, я уже не помню, как мы туда попадали. Я же еще мелкая была. Ну, наверное, с этими квартирами тоже не все гладко было – помню, как однажды мы ночью зимой бежали с Васькой из какой-то пятиэтажки, еле успели сапоги натянуть. Ночевали рядом с теплотрассой, хорошо, что оттепель как раз была.
Андрей слушал Ксюшин рассказ и чувствовал, как встает дыбом шерсть на загривке – он рос и воспитывался среди амбиморфов, у которых забота о детях, неважно – своих или чужих, была краеугольным камнем всей их культуры. Невозможно было представить, чтобы двое девчонок ночевали зимой возле теплотрассы, или на вокзале, кишащем всяким сбродом – уголовниками, наркоманами, алкашами и сутенерами всех мастей.
Тут Ксюшка опомнилась и воскликнула:
– Ой, что это я вам все рассказываю, загрузила вас нашими проблемами. Вы уж извините.
– Не извиняйся, я же сам поинтересовался. Ну а дальше что было?
– А потом как-то в одну ночь Вася вернулась вся зареванная с новой работы – она тогда в какой-то ночной клуб устроилась официанткой, и у нас появились деньги, чтобы снимать комнату. Мы снимали у одной бабульки, совсем маленькую комнатушечку, но чистую. И главное, что в квартире жили только я, Вася и баба Катя. Баба Катя клёвая была, почти как наша бабушка.
Девчонка, помолчав немного, продолжила с наигранным весельем в голосе:
– Ваську уволили, уж не знаю за что, она не рассказывала. Ну а потом мы сюда перебрались. Здесь хорошо, мне нравится. Лучше, чем в городе, это уж точно.
– А чего тогда смурная такая?
– Да так…
– В школе проблемы?
– Да нет, все нормально.
Андрей сделал вид, что поверил. Казалось бы, что ему за дело до этих девчонок? Однако рассказанная Ксюшкой история не давала покоя, словно заноза накрепко засев в сердце, и заставляла переживать за судьбу сирот.
Дело шло к обеду, поэтому вскоре и Ксения, и Андрей засобирались обратно в санаторий. Обратив внимание на то, что девочка поглядывает на смешные наручные часы с огромным циферблатом в виде совы, Андрей поинтересовался:
– Спешишь?
– Да, мне к часу надо быть на месте, я обещала Клавдии Георгиевне помочь. Я летом на каникулах подрабатываю немного, все равно делать нечего. К тому же, нам с Васькой пополнение бюджета. Ой, только вы Васе не рассказывайте, чего я вам тут наболтала, – спохватилась Ксюша. – А то она ругаться будет.
Андрей с трудом мог представить хрупкую и маленькую Василису на кого-то ругающейся, однако с самым серьезным видом пообещал:
– Хорошо, буду молчать, как рыба об лёд.
4
– Она моя пара, я им её не отдам, – опустив голову, упрямо пробормотал светловолосый молодой мужчина лет тридцати на вид.
– Ты в этом уверен? – Егор изучающе уставился на собеседника.
– Да, – глухо ответил тот.
Полчаса назад в городской офис «Альянса» явился один из амбиморфов Егора. Тот знал его шапочно – нечаянного гостя звали Игнатом, рядовой двуликий, работает на стройке прорабом. Игнат заявил, что две недели назад нашел на улице девушку в очень истощенном состоянии, практически при смерти. Совесть не позволила ему пройти мимо несчастной, и он притащил ее в клинику. Осмотрев пациентку, Михаил Артемьевич сказал, что, по всей вероятности, она не ела несколько дней, а также на протяжении долгого времени подвергалась насилию, в том числе сексуального характера. То, что девушке пришлось пережить что-то ужасное, Игнат и сам понял, когда вез ее в клинику – на тонких запястьях кое-где он заметил следы, похожие на ожоги от затушенной кем-то сигареты.
В клинике девушку слегка подлечили и почти поставили на ноги – во всяком случае, теперь у нее были силы на то, чтобы самостоятельно питаться и ухаживать за собой. Однако, требовалась помощь профессионального человеческого психолога, специализирующегося на жертвах насилия. Игнат нашел такого специалиста, хотя тогда и сам не понимал, почему это делает. Ему казалось, что он в ответе за человека, которому спас жизнь, только и всего.