Дрейк убрал со стола коробочку с серьгами, и мы погрузились в изучение списка блюд.
Заведение явно специализировалась на сладостях — разнообразных пирожных, тортов и даже пряников здесь готовили огромное количество. Но они меня не интересовали, я хотела нормально пообедать, да и магистр тоже. Поэтому мы с ним заказали и суп, и салат, и второе, после чего я решительно заявила, что на десерт меня не хватит.
— Значит, придётся идти сюда ещё раз, — заявил Дрейк, отчего я на мгновение растерялась. — Чтобы попробовать их сладости, они вкусные.
Я не нашлась с ответом. Я вообще в эти пару часов часто «не находилась», не зная, как и о чём разговаривать с собственным куратором, к тому же, ещё и отцом. Это мешало даже больше, наверное. Обсуждать нашу жизнь с мамой… не хотелось — больно. Поэтому мы старались говорить на нейтральные темы — мировая история, политика, эльфийские традиции, прочитанные книги. Причём если бы не Дрейк, я бы терялась и смущалась гораздо сильнее — у меня не было опыта подобного общения. Он выбирал тему, задавал вопросы, и постепенно я раскрывалась, разговаривалась, забывая о неловкости.
— Кстати, — сказал магистр, когда я уже доедала горячее — запечённое в горшочке мясо, — я обещал тебе показать тот день, когда мы с Эмирин наделили академию голосом. Будешь смотреть?
— Да, — кивнула я сразу, вспыхнув от любопытства. — Конечно!
— Тогда давай руку.
Я отложила вилку и немедленно схватилась за протянутую магистром ладонь.
Впускать чужое сознание в своё умеют немногие маги. Это классическое применение магии Разума доступно только самым искусным — и в число этих профессионалов явно входил Дрейк, поскольку я, стоило мне взять магистра за руку и закрыть глаза, немедленно оказалась в другом помещении, которое моментально узнала. Несомненно, это была академия. Не такая, как сейчас, а гораздо… моложе, что ли. Не знаю, откуда взялось это ощущение, ведь подвальный полигон для занятий боевой магией, на котором мы очутились, выглядел точно так же, как сейчас — обычный пустой каменный подвал.
— Ты уверена? — сказала вдруг… я голосом Дрейка, неожиданно осознав, что смотрю на происходящее его глазами. Логично, это ведь его воспоминания. Только немного неуютно.
— Я уже говорила тебе, что нет, — пожала плечами Эмирин, вышагивая вдоль стен и задумчиво их рассматривая. — Это первый подобный эксперимент в истории, как я могу быть уверена? В любом случае он безопасен, так что стоит попробовать.
— Но зачем академии голос вообще, в принципе? — недоумевал Дрейк. — Она и без него прекрасно справляется.
Профессор Аррано задумчиво провела ладонью по каменной кладке.
— Да, ты прав. Но голос даст Эссе возможность договариваться со студентами по мере необходимости, это важно. Прости за сравнение, но говорящий тюремщик намного лучше немого с точки зрения заключённых.
— Сравниваешь студентов с заключёнными? — засмеялся Дрейк, и я ощутила, как в груди завибрировало от смеха. — Эмил, ты неподражаема, как обычно.
Она усмехнулась и схватилась за мешочек, прикреплённый к поясу. Развязала тесёмку, вытащила наружу маленький ярко-алый камень. Кажется, это был рубин.
— Такой крошечный… Но хранит в себе звучание моего голоса. Всё же магия Разума — удивительная. Эсса сама будет выбирать, какие слова произносить, но голос останется моим. Осталось только соединить этот кристалл с сердцем нашего первоначального заклинания. Что ж… работаем, как обычно.
— Обычно ты пытаешься сдохнуть.
— Боюсь, и в этот раз я не изменю традиции, — хмыкнула Эмирин, засовывая рубин в узкую щель между камнями в стене. — Это неизбежно.
Профессор протянула ладонь ко рту, царапнула волчьими клыками ладонь, а затем поднесла её к стене и начала рисовать какие-то руны. Целую вязь из рун — одну за другой, одну за другой… Видно их было плохо, всё же кровь — не яркая художественная краска, но когда значки цеплялись друг за друга, они вспыхивали и несколько секунд ярко сияли, освещая сосредоточенное лицо Эмирин.
Она рисовала, рисовала и рисовала… так долго, что я потерялась во времени. Мне казалось, что это длится уже целую вечность, и я не понимала, откуда у Эмирин столько крови. Ей приходилось кусать ладонь каждый раз из-за регенерации оборотней, и через некоторое время она стала это делать резче и будто бы злее. Хотя я её понимала — то, что ранка спустя пару мгновений зарастает, действительно раздражает, особенно если нужно большое количество крови. А набрать заранее, видимо, нельзя — в артефакторике часто была необходима именно свежая кровь из раны, а не подготовленная заранее в пробирке.