31.
Проснувшись, Егор почувствовал, что жены рядом нет. Сон слетел с него в одно мгновение, ну и где ее носит опять?
– Славка! Ты куда подевалась опять?!!
Дверь ванной комнаты открылась и оттуда вышла Ярослава.
– Егор, ты чего орешь-то?! Напугал меня до икоты. Здесь я. Уже и выйти на минутку нельзя.
– Это ты меня напугала, скоро неврастеником с тобой стану. Иди-ка сюда, нечего там стоять.
Егору хотелось снова ощутить Ярославу рядом с собой – ее теплое мягкое тело, запах волос. Хотелось прикасаться, гладить, нюхать и многое-многое другое. Этим он и собирался заняться в ближайшее время. Всю ночь он доказывал жене свою любовь и в ответ получал то же самое, душа растворялась в щемящей нежности, когда Егор смотрел на свою мышку. Хотелось заграбастать ее в свои объятия, укутать собой, подмять под себя, чтобы никого больше не видела, кроме своего мужа и ласкать до полного ее изнеможения, пока не провалится в сон. Все так и произошло после того, как они вчера вернулись домой. Но недурно было бы с утра продолжить.
А может, и на работу не ходить? Ну не рухнет же там без него всё за один день? Скажется больным, это чистая правда – он болен своей женой. Болен безнадежно, хронически, на всю оставшуюся жизнь. И не собирается лечиться, ему и так хорошо.
Раньше у него жизнь какая была? Обычная. Вроде бы все у него было, а оказывается, самого главного-то и не было. А он этого даже не понимал, жил своей половинчатой жизнью и думал, что так и должно быть. А Славка возьми да и переверни всю его распланированную холостяцкую жизнь с ног на голову. Не думал, не гадал, что мышка его парой окажется. Жизнь теперь красками заиграла – стала ярче, объемнее, полнее и осмысленнее. Ему один человек с плохим зрением когда-то давно рассказывал, как терял зрение год за годом незаметно, понемногу. А когда совсем невозможно стало жить и работать, решился все-таки на контактные линзы, очки-то он стеснялся носить, да и неудобные они. Надел и понял, что все эти годы он постепенно терял не только четкость изображения, но и яркость красок – теперь они были настолько сочными, что поначалу бедняге казалось, что он оказался в какой-то виртуальной реальности.
Егор, усмехаясь, схватил жену за руку и потянул на себя. Та, не успев сориентироваться, оказалась лежащей на груди Егора.
– Егор, ты же на работу опоздаешь.
– Я начальник, имею право.
– Хорошо быть начальником, наверное.
– Не жалуюсь. А теперь помолчи-ка!
Егор впился поцелуем в губы Ярославы, долго терзал их, но все не мог насытиться, отпускал на мгновение, чтобы дать жене вдохнуть воздуха и снова целовал.
Но одних поцелуев было мало. Егору нужно было всё – вся Ярослава до последней клеточки, до последнего атома. Он перевернул жену на спину, задрал сорочку, которую та успела на себя зачем-то нацепить и, раздвинув ее ноги в сторону, резко вошел. Выдохнул, посмотрел на жену внимательно, на ее расширившиеся зрачки, на учащенное дыхание, и начал двигаться, все быстрее и быстрее, унося ее с собой в вихре удовольствия.
Некоторое время спустя, оба потные и расслабленные, так и уснули, не выпуская друг друга из объятий.
Через пару часов раздался звонок – Михаил Артемьевич сообщил, что, благодаря записям с базы, имеет теперь уйму полезной информации и не прочь поделиться ей с Егором.
Как ни жаль было уезжать от жены, через час, приняв душ и выпив кофе, Егор выехал в клинику. Дело не требовало отлагательства, еще не все было понятно в этой истории. Дети, эвакуированные с базы, нуждались в лечении и опеке, опеку он им организует – многие бездетные члены Рода с удовольствием возьмут пострадавших детей на воспитание. А вот с лечением и реабилитацией могли возникнуть проблемы. Впрочем, пока рано об этом говорить. Надо послушать, что по этому вопросу скажет Михаил Артемьевич.
Подъехав к клинике, Егор отправил смс жене:
«Люблю. Я в клинике у М.А. Сорочка утром была лишней».
32.
Сегодня клиника была похожа на какую-нибудь бюджетную районную больницу – семь палат были под завязку заняты пациентами, по коридорам носились врачи и младший медперсонал. Мимо Егора, вытаращив глаза и не замечая ничего вокруг, пролетела какая-то медсестра, волоча за собой штатив для капельницы.
Егор хмыкнул. Весело тут у них. Впрочем, неудивительно – эта больница никогда не видела столько пациентов. Мужчина заглянул в одну из палат – трое подростков-амбиморфов сидели на кроватях. Их жуткие деформированные запястья были привязаны к спинкам кроватей. Время было обеденное, поэтому в палате находились две медсестры и кормили пациентов с ложечки.