Одна из медсестер оглянулась, чтобы посмотреть, кто вошел. Увидев Егора, смутилась:
– Здравствуйте, Егор Васильевич! Вот видите, приходится привязывать мальчишек. Иначе буянить начинают.
Тут в палату вошел Михаил Артемьевич.
– Вот ты где! – кивнул он Егору. – Я увидел твою машину в окно, дай, думаю, погляжу, где ты застрял.
Затем доктор мотнул головой в сторону пациентов:
– Видишь, дикие совсем. Будем потихоньку приручать. Ни говорить не умеют, ни есть с помощью приборов. Только из миски лакать.
– Не удалось выяснить, как они там оказались, на этой базе? Если их похищали, то почему никто не заявлял о похищении детей?
– Пойдем ко мне, там поговорим. Не будем нервировать мальчишек, пусть спокойно пообедают.
В кабинете Михаил Артемьевич достал два стакана, бутылку виски и тарелку с уже нарезанным сыром и мясом. Видать, готовился к долгому разговору.
– Ты знаешь, Егор, я всегда был нелестного мнения об Олеге. Но никогда не думал, что тот может оказаться такой мразью. Жаден, мелочен, непорядочен – это да. Но то, что я узнал сегодня…. Даже если ты ему десять публичных казней устроишь, никто против и слова не скажет.
Тут доктор помолчал, размышляя, с чего начать.
– Этих детей никто не похищал, они родились там. Они никогда не видели ни семьи, ни дома, ни доброго к себе отношения. Для Быстрицкого они были всего лишь расходным материалом. Эти оказались самыми крепкими. Те, трупы которых мы нашли в лесу, не выдержали издевательств.
– А их родители?
– Почти все мертвы. Те, которые живы, вряд ли теперь способны выполнять родительский долг – они безумны, совершенно недееспособны.
Егор почувствовал, как его душит ненависть к этому уроду Быстрицкому. Ничего, он ему устроит феерический уход в забвение. А еще лучше оставить двух мерзавцев – Быстрицкого и Антипова в живых и заставить наблюдать, как их наследники подвергаются точно таким же издевательствам, как чьи-то невинные дети. Точно, так он и поступит. А убить он обоих всегда успеет. Смерть будет слишком легким наказанием для двух уродов.
– Есть шансы, что их удастся реабилитировать?
– Мы попробуем. Попытаемся применить методики, которые обычно люди применяют для лечения наркомании. За результат поручиться нельзя, но, возможно, удастся добиться хотя бы какой-то ремиссии. С детьми сложнее – многие патологии у них врожденные, полностью самостоятельными и полноценными членами общества они, скорее всего, никогда не смогут стать. Но если кто-то возьмет над ними опеку и будет присматривать и заботиться, можно будет добиться неплохих результатов – во всяком случае, я на это надеюсь.
– Этот вопрос мы решим. Зачем Быстрицкому вообще понадобился такой масштаб действий? Только для того, чтобы меня сместить?
– Нет, не только. Препарат не сразу вызывает синдром «одичания». А вот зависимость приходит со второго приема. Чем сильнее амбиморф, тем сильнее сопротивление организма. Вы с Андреем сильные, поэтому и реакция была такой – агрессия, повышенное либидо, потеря памяти. Быстрицкий предполагал, что так будет. У более слабых амбиморфов реакция несколько иная – эйфория, так же повышенное либидо и необычайная ясность сознания. Обычно, чтобы начать деградировать, требуется постоянно принимать эту дрянь где-то в течение полугода-года. Эксперименты они проводили так же на беременных женщинах-амбиморфах и людях, чтобы выяснить, как реагирует организм на препарат.
– Но если бы у кого-то пропала беременная пара, тут бы такой шум поднялся!
– В том-то и дело, что женщин – и двуликих, и людей похищали в то время, когда они еще не были беременны. Ты же видел, что в клетках содержались и мужчины.
Егора чуть не стошнило, он почувствовал, что желчь подкатывает к горлу. Заметив его состояние, Михаил Артемьевич налил ему полстакана виски и заставил выпить.
Кажется, желчь откатила назад.
– Они их заставляли…
– Да, под действием препарата и у тех, и у других возникало желание совокупляться – иначе это и не назовешь, поскольку в таком состоянии да еще при длительном приеме остаются только самые примитивные базовые инстинкты.
– А человеческие женщины?
– Они пострадали больше всего – препарат действовал не так явно, как на амбиморфов, некоторые просто не пережили насилия, некоторые умерли во время беременности или родов. Медицинскую помощь никому, как ты понимаешь, не оказывали.
– У детей тоже зависимость?
– Думаю, да. Даже если они не принимали препарат сами, его принимали их родители во время зачатия и беременности. Значит, все они входят также в группу риска. Кстати, не все дети, родившиеся там, амбиморфы. Есть и человеческие дети. Видимо, Быстрицкий хотел расширить рынки сбыта и экспериментировал, чтобы создать наркотик, вызывающий у людей те же реакции, что у амбиморфов.