Но революция, начавшаяся в Киле, бушевала уже во всей Германии. В Берлине были созданы рабочие и солдатские советы. В столице назревало восстание.
Из Киля Канарис в начале января 1919 года переехал в Берлин. Здесь в подмогу Носке сколачивались контрреволюционные войска, которые должны были подавить революцию. Носке тщательно готовил удар. Генерал Меркер, один из «героев» контрреволюции, в своих воспоминаниях рассказал, что уже 4 января, накануне кровавых событий в Берлине, главари правых социал-демократов посетили цоссенский лагерь монархистов, в котором формировались контрреволюционные войска. «Они (т. е. правые социалисты), — пишет Меркер, — были радостно удивлены, увидя перед собою настоящих солдат. Когда они увидели, как со всех сторон подходят войска с громкими песнями, с твердой молодцеватой выправкой, Носке нагнулся к Эберту, похлопал его по плечу и сказал: «Будь спокоен, все будет опять хорошо»».
Еще в ноябре социал-демократическое правительство призвало под команду Носке всех находившихся в Берлине офицеров и приступило к организации из них «добровольческих батальонов» — так называемых «фрейкоров». 13 января контрреволюционные войска, стянутые в столицу со всей Германии, вышли на берлинские улицы. Началась кровавая расправа с восставшим народом.
Однако реакция понимала, что борьба с революцией в Германии на этом отнюдь не закончена. Она стремилась создать ударный кулак, который мог бы опуститься на голову масс в любой момент и в любом месте…
Морской офицер Канарис переехал в отель «Эден», где в середине января была расквартирована гвардейская кавалерийская стрелковая дивизия (ГКД) — отборные головорезы, обученные и натасканные еще самим кайзером. Начальником штаба ГКД был капитан Пабст — одна из самых мрачных фигур в истории догитлеровской Германии, организатор капповского путча, фактический убийца Карла Либкнехта и Розы Люксембург, а впоследствии фюрер фашистских отрядов в Австрии. Канарис стал главным помощником Пабста и одновременно связным между монархистами из отеля «Эден» и штабом Носке.
Отель «Эден» представлял собой в январе — феврале 1919 года своего рода Ноев ковчег контрреволюции. Там обосновались представители самой оголтелой реакции — от бывшего кайзеровского канцлера князя Бюлова до уголовников и наемных убийц. Монархисты, ренегаты, темные авантюристы и аристократы, дрожавшие за свои гигантские поместья, профессиональные убийцы и тюремщики, известные своей жестокостью, — вся эта муть, вся пена, поднятая со дна революцией, околачивалась в коридорах отеля, мечтала о «лучших временах», угрожала, требовала крови.
Уже в 1919 году империалистическая буржуазия Германии проделала тот же маневр, какой она применила и в 1933 году, — мобилизовала подонки общества для борьбы с немецким народом. Разумеется, истинные хозяева Германии — пушечные, угольные, металлургические короли не ходили в отель «Эден». Но именно они стояли за кулисами событий, субсидировали привольное житье в отеле «Эден» и контрреволюционные дела его обитателей. Правда, об СС и СА речи тогда еще не было. Но весьма характерно, что многие из тех, кто дневали и ночевали в берлинском отеле «Эден», в 30-х годах примкнули к нацистскому движению и оказали немало услуг Гитлеру. В «Эдене» Канарис прошел свою главную политическую школу.
В январе — феврале 1919 года он считался, по свидетельству очевидцев, прямо-таки незаменимым в стане реакции. Разношерстный сброд, призванный под знамена контрреволюции, нужно было держать в руках. И здесь как нельзя лучше пригодились хамелеонская сущность Канариса и его квазидипломатические таланты. «С каждым, — пишет один из его тогдашних коллег, морской офицер, — Канарис умел найти, общий язык, и с представителем немецкой национальной партии (крайне правая монархическая партия), который только что вышел через одну дверь, и с «независимым», который в ту же секунду вошел в другую дверь».