— У меня мало времени, Сигюн, — предупредил он и, пребывая в страшном возбуждении, схватил меня за руку, стащил с кровати. Начиная осознавать, что спонтанное ночное появление — не сон, я распахнула светлые ресницы и подчинилась. Он крепко прижал меня к себе трясущимися руками и, уткнувшись носом в волосы, сделал глубокий вдох, словно хотел сохранить их аромат на века. — Никто не должен знать, что я был здесь, слышишь? Никто, даже сыновья, — шептал он над моим ухом, а я, сама не своя от удивления, ощущала, как дрожу всем телом, угадывая его следующие слова. — Я пришёл проститься с тобой. Мы расстаёмся… Навсегда.
— Локи, — не веря самой себе, прошептала я, плотнее прижимаясь к нему похолодевшим телом и вдыхая знакомый мужской запах, по которому скучала каждый свой день. — Что ты такое гово… — он не дал мне закончить, прильнул к полураскрытым губам и запечатлел поцелуй, вложив в него, должно быть, всю свою страсть и отчаяние, потому что он показался мне настолько горьким, что не передать словами.
— Не ходи за мной и не ищи меня, — жёстко проговорил он спустя пару сладко-горьких минут и взял меня за плечи горящими ладонями. — Не делай глупостей, которые так любишь. А лучше вовсе… — он запнулся, и я поняла с пронзительной ясностью, с каким трудом ему даются продуманные, точно подобранные слова, — … забудь.
— Локи! — не оборачиваясь, он направился к дверям на веранду, однако, преодолев вызванное ужасом оцепенение, я сумела броситься к супругу и успела поймать его за запястье. Он замер, не глядя на меня, но не воспротивился. — Что же ты говоришь?.. Я последую за тобой хоть на край света, спущусь в Хель, если придётся, только не отталкивай меня! Ведь ты… Ты… — слёзы сдавили горло, и я ощутила, что не могу вымолвить ни слова, что задыхаюсь от горя и безнадёжности по мере того, как осознаю смысл сказанных им слов. — Ты вся моя жизнь, каверзный бог огня. И другой я не пожелаю… — руки мужчины дрогнули. Сильный ас стоял, склонив голову, скрыв волосами лицо, и не произносил ни звука. Он молчал, а мне становилось по-настоящему страшно.
Прошло несколько нескончаемых мгновений, после чего Локи засмеялся. Он засмеялся, и жестокий надменный смех, разлившийся во все стороны, заполнивший покои до самых сводов, вырвал воздух из моей груди. Лукавый ас повернулся ко мне, и узкие губы исказила злая презрительная ухмылка, придавая лицу выражение пренебрежения. Он вздёрнул подбородок, изогнул рыжую бровь и взглянул на меня свысока, как на нечто, не заслуживавшее его бесценного времени и внимания.
— Ты так и не поняла, Сигюн? — ледяной насмешливый тон обжёг меня, как удар хлыста по обнажённой плоти. Бог обмана с силой вырвал запястье из моих пальцев. — Я не хочу видеть тебя подле себя, куда бы ни направлялся. Ты мне наскучила, — я обратила на него взор наполнившихся слезами глаз, протянула было руки и, смутившись, опустила их перед собой. Было больно. Очень больно — так, что перехватывало дыхание. Однако ранили меня вовсе не колкие речи — я не верила ни единому слову — а говорящие тёмные глаза мужа. Большую часть нашей совместной жизни Локи владел собой так, как не умел никто иной. Мой великолепный лжец, он принимал на себя множество разных ролей и в каждой оставался убедителен и красноречив. Но тогда, в тот страшный, трудный для нас обоих миг, он не сумел меня обмануть. Просто я знала лукавого аса лучше всех остальных. Просто он и сам ничуть не верил в свои слова, пусть внешностью так походил на охладевшего жестокого любовника. Глаза выдавали бога обмана.
— Оставь, мой лицемерный Локи, — прошептала я, делая к нему шаг, касаясь кончиками пальцев колючей щеки. Понимала же, что причиню нам обоим нестерпимую боль, однако так хотела коснуться его хотя бы раз, ощутить родное тепло, подарить нежность своего прикосновения. — Я знаю, ты лжёшь. Знаю, что любишь меня одержимее, чем когда-либо прежде. Так зачем нам этот страшный обман? Ведь я… Приму любую судьбу за тебя. Совершённые тобой ошибки — это ещё не ты сам… Нет такой вины, какую нельзя искупить раскаянием.