Погибшие воины и спасли меня, лишь благодаря их останкам меня не затоптали кони, и я сумела подняться на руках. Каково же было моё удивление, когда перед своим носом я обнаружила голову и часть плеча Одина — всё, что осталось от великого предводителя богов. Помню, оно заглушило страх и отвращение, и я, подчинившись бессознательному порыву, села на земле, коснулась дрожащими кончиками пальцев седых волос, слипшихся от запёкшейся крови. Злодейка-судьба умела посмеяться над нами: того, кто обратил моего сына в волка и вынудил разорвать на части своего брата, самого растерзал на куски страшный волк, тоже в некотором роде брат моим сыновьям. Я нервно рассмеялась, прикрыв трясущиеся губы ладонью.
— Посмотри, что ты сделал со мной, — протянула сквозь нездоровый смех, рвущийся из груди. — Посмотри, во что ты меня превратил, падший бог, до чего довёл? Сердце когда-то любящей и доброй асиньи ликует в час Рагнарёка! Я ждала его, призывала! Судьба за всё отомстила тебе, мой проклятый прародитель! Что это? Неужто страх в твоём замершем оке? Боишься погибели, Всеотец? Того, что все забудут тебя?.. Напрасно. Есть вещи куда страшнее смерти. К примеру, та жизнь, на которую ты меня обрёк…
Оттолкнув голову Одина, я поднялась на ноги и осмотрелась. Тор храбро сражался с мировым змеем и поразил его сокрушительным ударом Мьёлльнира, но Йормунганд успел прыснуть в него ядом. Непобедимый защитник Асгарда пал на землю, задыхающийся и обожжённый, и вскоре скончался в муках — слепой, поверженный и одинокий. Моди и Магни бросились в бой за отца, и я не сомневалась, что их ждёт та же участь. Зря старший сын громовержца поднимает тяжёлый молот, от судьбы не уйдёшь! А судьба выходцев из старого мира — сложить свои головы в долине Вигрид, испустить последний дух. Судьба всех нас… Мои недобрые мысли прервал злобный рык и пронзительный треск — это молчаливый Видар, сын Одина, порвал пасть Фенрира и сгубил могучего зверя, отомстив за своего порочного отца.
В тот же миг Тюр — однорукий бог войны, забравший многих демонов и великанов, пал от клыков кровавого пса Гарма, в последний миг сумев пронзить его мечом и утащить вслед за собой в мир тьмы и пустоты. Казалось, всё было кончено, но напрасно: грохот тысячи копыт сотряс землю, и в удушливом вихре на поле брани ворвались всадники Муспельхейма, сверкая пылающими мечами и латами. В их числе промелькнуло знакомое пламя волос, и сердце забилось чаще. Забыв себя, я сорвалась с места, ловко скользя между воинами и всадниками, клинками, копьями и щитами. Разрезал небо ослепительный меч Сурта — огненного демона, предводителя великанов Муспельхейма, и многие богини и валькирии полегли от этого меча, включая и матерь асов — Фригг — одну из немногих, кому я не желала смерти.
Родной крик, полный непримиримой ярости и ненависти, вернул меня в реальность. В растерянности я обернулась. На пригорке Локи сцепился с Хеймдаллем, и оба аса, изнурённые и окровавленные, рубились насмерть, не щадя ни себя, ни врага. Долго длился их роковой бой, а я замерла не в силах пошевелиться, вскрикнуть, вздохнуть. Сердце моё остановилось, заставляя замереть и ожесточённую войну, развернувшуюся за плечами. Мир затих, растворился, оставив лишь двух асов, с самой юности не терпевших общества друг друга. До меня доносились их крики, тяжёлое хриплое дыхание и, конечно, протяжный звон мечей. Оба теряли силы, но ни один из упрямых воинов не желал уступить другому. В конце концов, Локи ушёл к земле обманным движением, нырнул под руку и меч Хеймдалля и, вложив все оставшиеся силы в движение, пронзил аса насквозь, используя тяжесть своего тела.
Страж Асгарда замер, распахнув глаза, раскрыл губы, и изо рта его хлынула кровь. Локи распрямился, не разжимая рукояти меча, и тщетно пытался восстановить дыхание. Медные волосы стали мокрыми от крови и пота. Казалось, ещё миг, и всё закончится, однако в следующую минуту Хеймдалль сжал посеревшие губы, стиснул пальцы на своём клинке и, собравшись с духом, нанёс богу огня роковой удар в грудь. Я закричала и бросилась вперёд, споткнулась о чьё-то тело, упала лицом в грязную землю и снова вскочила на ноги, задыхаясь от ужаса и отчаяния. Склонив голову и сжав трясущейся ладонью грудь возле лезвия меча, Локи, казалось, наблюдал за тем, как кровь струится сквозь тонкие побелевшие пальцы.