— Открой же его! — лукаво взглянув на него, я медленно приподняла крышку, дразня мужа ожиданием. Внутри, переливаясь и маня, таилось ожерелье невиданной красоты, превзойти которое могло разве волшебное золотое ожерелье Фрейи, которым она очень гордилась. Я не была подвластна золоту, подобно Ванадис, но свет и загадочная глубина драгоценных камней влекли меня, и противостоять этому соблазну я не могла. Словно предугадывая мою безмолвную страсть, бог обмана дарил мне украшения и платья, усыпанные самоцветами. В этот раз его выбор пал на крупные тёмно-красные яхонты и горный хрусталь, прозрачный, точно воздух ясным летним днём. Искусная работа походила на дивное сплетение капель крови и слёз, на отблески алого закатного солнца в водах тихого мирного ручья — я не сумела сдержать вздоха восхищения.
— Оно бесподобно, мой повелитель, — растроганно улыбнувшись, молвила я, вызывая довольную гордую усмешку на тонких губах. Локи неторопливо обошёл меня, и, угадав его намерение, я переложила пышные распущенные локоны на одно плечо, обнажая шею. Подарок бога огня упокоился на моей груди, приятно холодя кожу, я провела по крупному центральному рубину кончиками пальцев, а затем ощутила мягкий чувственный поцелуй на своей шее. Прикрыв глаза от удовольствия, я глубоко вздохнула, сердце забилось с удвоенной силой. — Спасибо…
— Родишь мне сына, и я весь Асгард положу к твоим ногам, — томно пообещал бог огня, опаляя моё ухо горячим дыханием и щекоча шею. Его голос почти подрагивал от удовольствия, и это мне было ценнее и дороже самых редких и богатых украшений. Широкие ладони мягко сомкнулись на моей талии и прижали спиной к мужу. Осторожно откинув голову назад, я положила её на начало его плеча и улыбнулась.
— Уж лучше напротив оставь его в покое, — ласково усмехнувшись, я осторожно повернулась в его руках, коснулась кончиками пальцев лукавых губ, точно это должен был быть наш с ним секрет. Смеющиеся карие глаза смотрели на меня с недоверием и озорством, как и раньше. Время не меняло его. А может, бог обмана становился всё совершеннее в своей превосходной непоколебимости. Я не знала. Мне просто хотелось слушать своё сердце и верить в искренность его намерений.
— Этого обещать не могу, ты знаешь, — хмыкнув, честно признался двуликий бог. Локи действительно старался не обещать того, чего не мог выполнить, да и вообще не слишком любил давать обещания. Я ничего не ответила, только отвела взгляд. Мысли мои неизменно возвращались к жестоким словам отцам. — Ты не рада? — снова обратился ко мне проницательный ас, склонив голову и рассыпав по плечам медно-рыжие волны волос. Я лишь обняла его за шею и глубоко вздохнула. — Дай угадаю, Бальдр опять завёл свою песню? Не отвечай, я всё читаю по твоему печальному лицу. Не стоило отпускать тебя, но ты так этого хотела. Ты такая же наивная, как твой отец, всё ещё надеешься переубедить его… Не трать на это силы и не огорчай себя попусту, Сигюн.
— Ну почему он так упрям? — не сдержавшись, с досадой выпалила я и тут же осеклась, испуганно взглянув на мужа. Впрочем, в тот вечер Локи был так счастлив, что, казалось, ничто не могло смутить или огорчить его. Немного подумав, я решила подойти к волновавшей меня проблеме с другой стороны. — Повелитель, когда это прекратится? Когда мы — мы все — сумеем, наконец, обрести покой? — бог огня обречённо вздохнул — я понимала, ему не слишком хотелось говорить об этом, но я крайне нуждалась в его мудрости, и, взглянув в мои умоляющие глаза, лукавый ас немного смягчился.
— Потому что он боится, Сигюн, — после непродолжительного молчания пояснил супруг и отпустил меня. Вечер становился прохладным, и мы прошли к огню, уютно устроились на широких подушках у камина. — Твоего отца снедает неудержимый ужас, но он ещё не понимает перед чем, и это только сильнее выводит его из себя. А я понимаю. Бальдр боится не меня вовсе, а тех перемен, что я олицетворяю. И все асы боятся их. Они не хотят признать, что их беспечной жизни скоро придёт конец. Асгарду, каким мы его знаем, придёт конец.