Грубый турс легко, будто играя, бросил меня на кровать. В первый миг его слова, достигшие сознания с опозданием, оглушили меня, точно тупой удар по голове. Но вспомнив, что помощи ждать неоткуда, я отползла назад по постели в надежде добраться до противоположного её края. Я не знала, кем был незнакомец и что он мог забыть в пламенных чертогах, понимала только, что мне очень сильно не повезло оказаться на его пути. Едва ли я могла быть целью его появления, но теперь… Все мысли чудовищного чужака были прикованы к моему телу. Одним коротким прыжком йотун сократил расстояние между нами, вскочил на кровать, прижал мои запястья к меховому покрывалу и впился в шею резкими болезненными поцелуями, больше похожими на укусы. Я закричала. Это было так отвратительно, что всё моё тело содрогнулось. Оседлав меня, великан приподнялся, чтобы не раздавить свою жертву, и зажал меня между коленями. Я извивалась и вырывалась из последних сил. Увы, это ровным счётом ничего не меняло.
Я даже не знала, чего боялась больше в тот момент: жестокой расправы, телесного контакта с существом, нестерпимо мне противным, или принудительного лишения верности любимому асу. Я не замечала, как по лицу текли горячие злые слёзы, обжигая и без того пылающие от стыда щеки. Я была совершенно беспомощна и отвратительна сама себе. Грязные посягновения нежеланных губ спускались ниже, к трепещущей груди, где готово было разорваться от гнева и негодования моё сердце. Неведомым образом извернувшись, я ударила злодея коленом в низ спины. Он отвлёкся на мгновение, раздражённо обернулся, а затем со всей силы отвесил мне пощёчину. В ушах зазвенело. Голова будто раскололась надвое.
На несколько мгновений мир заглох, отдалился. Я не чувствовала боли и не ощущала прикосновений, не слышала звуков. Всё перекрыл шум собственного сердца, будто далёкого прибоя, — в груди, в висках, в ушах. Пульсировало всё моё тело, моя кровь и жилы, мой страдающий разум, будто я стала единым трепещущим комком агонии, отчаяния и отвращения. Замерев, я с удивлением обнаружила, что мерные удары исходят не столько из моей груди, сколько с похолодевшего пальца, где жаркой искрой вздрагивало золотое кольцо с огненным рубином, зловеще переливавшимся огнями Муспельхейма. Подарок мужа согревал, а затем жёг пальцы, словно набираясь силы, и вдруг в один миг ослепительно вспыхнул и ярким пламенем опалил руки великана, но и мои тоже. Незнакомец взвыл и отшатнулся, я также вскрикнула от боли, однако она приводила в чувства. Воспользовавшись заминкой врага, я вскочила с постели и бросилась прочь.
— Не уйдёшь! — свирепо прорычали позади. Заветные двери покоев были так близко, когда ненавистный йотун схватил меня за щиколотку и повалил на пол, а после протащил по холодному камню и подмял под себя. Его грубые руки проникали в такие заветные уголки моего тела, что я кричала, срывая голос от бессильной ярости и отчаяния. Как он смел! Как смел он коснуться верховной богини, госпожи, жены бога огня, в конце концов! Я впивалась ногтями в меховые шкуры, будто они могли быть в чём-то виноваты, и кричала-кричала-кричала до хрипоты, пусть это и не могло унять моей боли. Я уже почти не могла дышать от слез, перекрывших нос и горло, но всё ещё чувствовала гадкие прикосновения к своим волосам, шее, груди, различала похотливое сопение совсем рядом с чутким ухом. В дверь глухо ударило, и кто-то со стоном упал.
Спасение не придёт. Стража бессильна, кто бы ни был её невидимый враг. Локи в чертогах Всеотца и даже не подозревает о происходящем, я и сама толком не понимала, что за ужас творится вокруг. Я одна — слабая, уязвимая, униженная! Обида, что когда-то давно нанёс мне супруг, казалась ничем рядом с этим мерзким низким покушением, и чем чаще ненавистные руки касались моего трясущегося тела, тем яснее я понимала, что обратного пути нет. Я ненавидела себя и ещё больше ненавидела беспринципное чудовище, что сидело на мне верхом и обтиралось о едва прикрытую алым ночным нарядом плоть напряжёнными чреслами. Он не спешил, он играл со мною, упиваясь моей болью и позором, развлекался, растягивал удовольствие! Я рванулась из последних сил, но тщетно: властная рука прижала голову щекой к полу, разорвала красивое тонкое одеяние, частично обнажая меня ниже пояса. Вместе с оглушительным треском ткани, оборвалось, казалось, моё сердце. И когда мне казалось, что хуже быть уже не может, за нами раздался глухой звук грузного удара — это второй турс спрыгнул откуда-то сверху на веранду, затем по-хозяйски вошёл в покои. Я не могла обернуться, но видела наглеца краем глаза, угадывала его очертания.