— Благодарю за милость, госпожа, я повинуюсь, — сдержанно вторил мне немногословный Хакан, на миг исподлобья взглянув на меня. Взор его ледяных глаз как будто чуть потеплел в отношении меня, смягчился. Так уж вышло, что Хакан знал меня разной: легкомысленной наивной девицей; исступлённо рыдающей в порыве отчаяния любящей женщиной и, наконец, волевой и хладнокровной госпожой. Похоже, последний мой лик приходился ему более всего по нраву. В любом случае, мы служили одному делу и были в нём ближайшими союзниками. — Враг напал неожиданно и подло, трусливо подкравшись, и многие были убиты в бесчестном бою в первые минуты. Вы знаете, госпожа, слабые не выживают в этом дворце. Те, кто проявил неповиновение, почти сразу же нашли свою смерть. Однако их были единицы, оставшиеся — ловкие смелые войны, и я горд был сражаться с ними плечом к плечу.
— Хорошо. Такой повелитель и желает видеть верную стражу. На твои плечи ляжет нелёгкая задача: ты найдёшь замену убитым, обучишь и воспитаешь их так, чтобы они трепетали при звуке имени Локи. Будут ли это легко внушаемые юнцы или умелые опытные воины — решай сам, однако от них потребуется безоговорочная преданность, равно как и безукоризненное военное умение, — я отдавала распоряжения, жёстко проговаривая каждое слово, и дивилась сама, откуда взялось хладнокровие и трезвость мысли. Гнев и обида, притуплённые ворожбой Хельги, не затуманивали разум, но давали силы взять власть в свои руки в отсутствие решительного супруга. — Пусть Тор поможет тебе выбрать рабов среди тех, кому покровительствует. Поясни им с глазу на глаз, какой чести они удостаиваются, попадая во дворец бога огня, какую милость способны заслужить. И сколь разрушителен бывает гнев повелителя. Но не говори Хлориди о случившемся, не рассказывай, зачем Локи понадобились новые слуги. Враг пришёл в Асгард, и пока он здесь, нам не будет покоя. Кто-то указал йотунам путь к пламенным чертогам, и отныне нам никто не друг. Пусть твои воины будут готовы к бою.
— Го… Госпожа моя… — прошептал Хакан, поражённый настолько, что осмелился поднять на меня вдохновлённо горящий взор. Как будто восхищение моей непримиримой решительностью на миг промелькнуло в нём. Я чувствовала, что он разделяет мою искреннюю ненависть к врагам бога лукавства и его подчинённых, и убеждалась, что не ошиблась в своём выборе. Опомнившись, мужчина склонил голову, положил широкую ладонь на грудь, в которой билось мужественное смелое сердце. — Я всё сделаю, госпожа.
— Позвать Рагну, — обратив взор к удивлённо глядящей на меня Иде, лёгким кивком головы я указала на двери в покои. На миг служанка замерла, будто не узнавала меня, не понимала, что происходит. Затем девушка смущённо потупилась и поспешила к высоким дверям. Появившаяся на пороге Рагна выглядела взволнованной. Она была опрятно одета, волосы убраны в замысловатый узел, но лицо её почти светилось бледностью, усталые глаза выдавали бессонную ночь, ссадины на щеках — попытку сопротивления чужакам. Тем не менее, бойкая служанка стремительно приблизилась ко мне, оправила подол платья и плавно поклонилась. — Как ты, должно быть, знаешь, Гуннар убит. Пока повелитель пребывает в забытьи, предводителя стражи заменит Хакан. Объявишь всем во дворце.
— Слушаюсь, госпожа Сигюн, — серьёзно подтвердила Рагна и склонила голову на мгновение, затем устремила на меня взор светлых глаз, и взгляд её потеплел, словно она очнулась от тяжёлого долгого сна или печальных раздумий. — Вы пришли в себя, госпожа… — смутившись и помешкав немного, служанка позволила уголкам губ дрогнуть в полуулыбке. — Я рада, — отчего-то сдержанное проявление симпатии тронуло и моё сердце. Я глядела перед собой уже не так сурово, как прежде, хотя ещё минуту назад мне казалось, что каждый вокруг мне враг. Коротким жестом (силы медленно возвращались ко мне) я отпустила Хакана, а девушку подозвала к себе, позволила присесть рядом. Когда предводитель стражи скрылся за дверями покоев, а юный лекарь был к ним приставлен с внутренней стороны, я вполголоса поинтересовалась у Рагны, что же произошло в тот вечер. Сначала девушка подняла на меня растерянный взгляд испуганных глаз, будто и она чувствовала за собой вину, но затем, собравшись с мыслями, наконец, разомкнула губы: