Глава 28
Покидая покои Скади, я испытывала смешанные чувства. Столько событий, эмоций, открытий вместила наша недолгая встреча, что голова шла кругом. Меня била мелкая дрожь, с которой я уже не могла совладать. Силы иссякли. Я почти бессознательно брела по переходам чужого чертога, просто чтобы не упасть, не лишиться чувств, не выдать себя. Момент накала страстей, высшего сосредоточения сил прошёл, оставляя только опустошённость. И я ощущала всемирную усталость, что тянула меня к земле. Даже мысли текли медленно, рассеянно, и я никак не могла сосредоточиться, осознать в полной мере всё произошедшее. Ясно было одно: «дружеская» беседа явно зашла слишком далеко. И теперь было решительно непонятно, чем всё это обернётся.
Мне повезло ещё, что по неведомым причинам к покоям госпожи не была приставлена стража. То ли Скади так страстно желала уединения, то ли прислуга Ньёрда была не слишком исполнительна, то ли судьба благоволила мне в тот день. А может, сильная и волевая воительница и вовсе не терпела никакого сопровождения. Зная её крутой нрав, это было нетрудно себе представить. В любом случае, всё запуталось ещё сильнее. Как Скади объяснит своему заботливому супругу характерную рану? Что возобладает в ней: ущемлённая гордость, которая не позволит открыть правду, или подлость, достаточная для того, чтобы подставить меня под удар? С другой стороны, кто поверит лживым обвинениям дочери турсов против слова верховной богини, дочери всеми почитаемого Бальдра? Было ли что-то, подтверждающее её речи?
Я испытывала странное, неясное мне самой чувство. Это был не страх и не вина, а скорее досада и смутное беспокойство. Вся эта злосчастная история с похищением Идунн затягивала меня всё глубже и глубже в омут ненависти, боли и зла, чего я никогда не желала. Если бы только не вседозволенность Скади, если бы не решительность Варди, кровопролития можно было бы избежать. А теперь? Ненависть между Локи и Тьяцци грозила перерасти в войну между двумя семьями Асгарда. И я ненамеренно этому способствовала, о чём теперь сильно сожалела. Я поддалась эмоциям и поступила опрометчиво. Не надо было мне являться к Скади под влиянием скорби и страстей. И уж ожидать рассудительности или милосердия от великанши было не менее глупо. Только теперь было уже слишком поздно, чтобы что-то изменить.
В одном из многочисленных замысловатых переходов, миновав уже добрую половину своего пути, я встретилась с Варди. Спутник преданно дожидался меня, смиренно поклонился, стоило мне приблизиться. Лука при ловком воине уже не было, только меч, который дозволялось иметь при себе стражнику золотого чертога. Я холодно кивнула ему в знак приветствия и проследовала дальше. Решение, которое принял Варди, было слишком двояким, и я была им скорее недовольна. Несомненно, он спас мне жизнь и оградил от возможной опасности, но каким путём?.. Несмотря ни на что, Скади теперь считалась богиней, пусть и иного толка, женой выходца из ванов — народа, с которым асам никак нельзя было портить отношения. Клубок злоключений и интриг всё расширялся. Всё становилось слишком сложно. И вдвойне сложно справляться одной.
— Я знаю, отчего Вы сердитесь, госпожа моя, — вполголоса заметил слуга, медленно приблизившись и ненавязчиво подав мне руку, чтобы опереться. Я устремила на него строгий взгляд, однако вкрадчивый и мягкий голос молодого человека действовал умиротворяюще, ясные глаза смотрели ласково, будто у кого-то родного, и, поддаваясь его очарованию, я решила выслушать неглупого воина. — Я виноват перед Вами, простите меня. Однако я вынужден был отчасти воспротивиться Вашим пожеланиям. Я предан Вам всем сердцем, но, в первую очередь, служу повелителю и не имею права забывать об этом ни на минуту. Нам обоим известно, как разгневается бог огня, если Ваша жизнь хоть на мгновение будет подвергнута опасности, не говоря уже о том, что будет, если Вы пострадаете. Госпожа Скади проявила изрядное упорство и умение по этой части, я не мог рисковать… — нахмурившись, я рассеянно слушала Варди и понимала в глубине души, что он прав. Юноша отличался ясностью ума и трезвостью размышлений, однако я так сильно сердилась на него и прежде всего на саму себя, что мне было невероятно сложно принять и признать его правоту.
Стражник остановился, нерешительно коснулся моей ладони, привлекая внимание, и тут же смущённо отдёрнул руку. Я подошла ближе, и молодой воин воровато оглянулся, чтобы никто ненароком не расслышал наш разговор, а затем заговорщицки наклонился ко мне, насколько это позволяло положение госпожи и слуги. Вокруг было тихо и светло, казалось, невозможно подобраться к нам незамеченным, но сердце в моей груди всё равно тревожно роптало и набирало темп, будто я совершала нечто неверное и заслуживающее порицания.