— Об этом не волнуйся, Сигюн. Она никогда больше не вернётся в Асгард, — очевидно, тронутый моим дочерним смирением и женской слабостью, уже мягче продолжал ас, хотя лицо его оставалось сосредоточенным и хмурым. Мудрейший среди богов смотрел вдаль невидящим взглядом, словно пытался вспомнить что-то. А может, напротив, как будто желал стереть воспоминания из своей головы. — Забудь её имя.
— Никогда больше?.. — удивилась я столь сильно, что снова устремила в глаз Одина внимательный изучающий взгляд, хоть тот и метал яростные молнии. — Значит ли это, что Гулльвейг когда-то жила в Асгарде? — всё-таки решилась уточнить я, сбиваясь на шёпот.
— Довольно! — Всеотец совсем немного повысил тон, но, казалось, дворец сотрясло волной его гнева. Я замолчала, бессознательно вжав голову в плечи и зажмурившись. — Ступай, Сигюн, возвращайся в свои чертоги и дожидайся мужа. В твоём положении негоже разгуливать среди шума и буйства Вальхаллы, — осознав, что беседа окончена, я поднялась со своего места, поклонилась на прощание и поспешила покинуть покои Всеотца, искренне не понимая, чем моё положение стало отличаться от прежнего. Однако эта мысль заняла меня лишь на мгновение, тогда как разум всё больше тревожила таинственная великанша, очевидно, сотворившая в Асгарде нечто, чем очень прогневала Одина. Вероятно, за это она и была изгнана из страны богов, но только… Как она вообще могла попасть в город асов?
С великанами асов связывали трудные отношения. Несмотря на то, что турсы считались первыми заклятыми врагами богов и мечтали захватить Асгард и его чудеса, обитатели города часто спускались в Йотунхейм и путешествовали по чужому миру, чтобы набраться мудрости и знаний. В стране великанов сосуществовало великое множество народов: некоторые из них поддерживали с асами хрупкое перемирие, другие же ненавидели богов так страстно, что любого бы с радостью размозжили о скалы.
Всех их объединяло только одно — крайне вспыльчивый и яростный нрав, рядом с которым даже Локи казался самой сдержанностью и учтивостью. Вдобавок многие турсы были недалёки, что вместе с агрессивным характером являло собой страшную бурную смесь. Однако при этом именно от племени великанов пошли все рода и миры и именно среди них встречались старейшие и мудрейшие мужи. Тоже, впрочем, крайне несносные.
Чистокровные великанши были поразительно дурны собой и мерзким нравом ничем не уступали своим сородичам. Но если они рождались от союза турса и человека, аса или, тем более, верховного бога, всё становилось совсем иначе. Такие дети вырастали в красивых и сильных женщин, в которых подчас влюблялись и другие асы, плодя и расширяя род смешанной крови. Так и получалось, что асы ходили среди детей Имира, а великанши — среди потомков Бора.
И всё же было крайней редкостью, чтобы отпрыски турсов оставались жить в Асгарде надолго. Исключением являлся Локи, которого, вопреки всему, в обители богов воспринимали больше как аса благодаря незаурядному уму и обаянию, а также расположению и покровительству Одина-Всеотца. И, даже несмотря на это, абсолютное большинство верховных богов боялись непредсказуемого аса и избегали его общества. Тем более невероятной представлялась возможность пребывания ведьмы-великанши Гулльвейг в Асгарде.
Казалось, верховные боги скрывали какую-то страшную тайну, и даже весёлый и беззаботный Локи если и знал истину, то не говорил о ней. Становилось очевидным, что не знать мне покоя, покуда я не выясню всей правды. Возможно, любящие мужчины сознательно ограждали меня от неё, не понимая однако, что для меня не было ничего страшнее и мучительнее неизвестности. И раз образ и имя Гулльвейг преследовали меня против воли, я оказалась замешана в том, о чём не имела ни малейшего представления. Так продолжаться больше не могло. Напоследок обернувшись к покоям Всеотца, я прислушалась. Я всё ещё стояла лишь в нескольких шагах от высоких дверей, за которыми не раздавалось никаких звуков: ни шагов, ни голоса, ни шелеста одежд — ничего, что могло бы свидетельствовать о скором решении Одина покинуть свои покои.
И рассудив, что повеление старейшего из асов возвращаться в золотые чертоги было скорее советом любящего прародителя, нежели непререкаемым приказом, я с лёгкостью его ослушалась. Прислонив указательный палец к губам, я призвала своих удивлённых спутниц к тишине и, поманив их за собой, направилась вперёд по галерее. Ида и Аста бесшумно следовали за мной на расстоянии нескольких шагов. Мне пришло в голову, что, если гордые асы не считают необходимым посвящать меня в свои дела, я могла найти не менее могущественного покровителя среди себе подобных. И для этого мне даже не нужно было покидать пределов Вальхаллы. Мы прошли всю галерею насквозь и спустились на один ярус ниже по боковой лестнице, причудливо увитой сочной, пышно цветущей зеленью. Оставив служанок в этом залитом солнцем месте, я прошла ещё немного в одиночестве, пока не оказалась у дверей, к которым была приставлена стража. Именно их я и разыскивала. Сильный молодой эйнхерий почтительно поклонился и, сдержанно заметив, что госпожа уже ждёт меня, проводил внутрь покоев.