На следующий день, в воскресенье, он играл на площади Реаль, дожидаясь Кушота и Серафина, которые все не приходили. День стоял серенький, временами накрапывал дождь. Народу вокруг было мало, только какие-то бродяги, торговцы наркотиками, марокканцы и негры, слонялись, как обычно, под каменными сводами вокруг площади. Марес уже подумывал, не вернуться ли ему домой, как вдруг на него навалилась горькая тоска и невыносимое одиночество, и тут он наконец решился. Засунул в карман выручку, взвалил аккордеон на плечо и отыскал телефонную будку. Сняв трубку, он почувствовал себя лучше. Он набрал номер и стал ждать, пока там, на Вилле Валенти, в полумраке одной из комнат с окнами в сад, может быть даже в спальне самой Нормы, где она завтракала или читала газету, лежа в постели, звонил телефон.
— Слушаю.
— Сеньора Марес дома? — проговорил он, изменив голос до неузнаваемости.
— Простите, кто вас интересует? — спросил женский голос с экзотическим акцентом, по-видимому служанки.
— Мне нужна сеньора Норма Валенти.
— Как ваше имя, сеньор?
— Она меня не знает. Скажите ей, что муж просил кое-что передать ей.
Прошло несколько минут. Марес покашливал, настраивая свой голос на южный манер.
— Слушаю!
— Сеньора Норма Валенти? Меня зовут Хуан Фанека, я друг вашего мужа... Простите за беспокойство, сеньора. Мне нужно с вами встретиться.
— Со мной? Зачем?
— Дело важное, сеньора. Не хотелось бы его по телефону обсуждать. Сами понимаете. Хочу поговорить с вами о Жоане Маресе.
— С ним что-то случилось?
— Боюсь, что он сходит с ума, сеньора.
— И что?
— Вы ведь знаете, какую жизнь он ведет.
— Немного.
Норма помолчала, хотя ее одолевало любопытство. Марес подождал мгновение и продолжил:
— Вы и знать не желаете, как он? Поверить не могу! — Его голос дрогнул, и он продолжал чуть хрипловато: — Вас это совершенно не волнует? Вам совершенно все равно, как живет этот бедолага, которого несчастная любовь лишила благополучия и рассудка, и он теперь со своим аккордеоном попрошайничает на улицах Барселоны?..
— Да, конечно, но только я не представляю, как ему помочь...
— Боже мой, до чего ж неблагодарны женщины!
— Он по-прежнему живет на Вальден, дом семь?..
— Да, но ведь это ваша квартира.
— Ах, вот в чем дело. В таком случае передайте ему, чтобы он не волновался, я не собираюсь выгонять его. Я ведь обещала оставить ему эту квартиру, пока он не подыщет себе что-нибудь другое. Не знаю, что еще я могу сделать.
— Выслушайте хотя бы его друга.
— Пожалуйста. Но Жоана я видеть не хочу.
— Он это прекрасно знает. Я приду один.
— Что же вас интересует?
— Он очень просит, чтобы я забрал одну вещь, которую он забыл на Вилле Валенти много лет назад... Альбом наклеек «Барабаны Фу-Манчу». Он хранил его с детства, у него с ним связано много воспоминаний. Вы помните этот альбом?
— Кажется, он унес его отсюда вместе с горой книг, когда мы переезжали на улицу Вальден.
— Жоан уверен, что он остался у вас.
— Раз так, его давно съела моль Не представляю, где он.
— Он сказал, чтобы вы посмотрели на нижних полках в библиотеке, где ваш дядя хранил карты.
Норма вздохнула.
— Хорошо, я посмотрю.
— А в обмен он хочет передать вам одну вещь, которая вам понравится.
— Мне?
— Это сюрприз. Специальный подарок от Жоана. Вам обязательно понравится. Когда мы можем встретиться?
Он услышал, как Норма вздохнула, и у него замерло сердце. Она ответила не сразу:
— Это так важно?
— Вопрос жизни и смерти, сеньора.
— Ладно, не преувеличивайте. Дело в том, что я уезжаю и вернусь только в следующем месяце. Подождите, я загляну в записную книжку... — Она на несколько секунд смолкла, и он жадно пил ее тихое дыхание, трепет нежного рта, прижатого к трубке. — Да, вот, нашла. Приходите тринадцатого мая, в пятницу, часам к восьми вечера. Подходит?
— К вам домой? На Виллу?..
— Да, Жоан вам объяснит, где это. Всего доброго.
— Я знаю этот дом, сеньора, хотя уже целую кучу лет там не был. Всего хорошего. И счастливого пути...