— Да тебя и без всякой маски никто не узнает, — произнес он равнодушно, обращаясь к отражению. — Кто разглядит в этих серых отрепьях того пижона, дона Пустое Место, который так удачно женился на Норме Валенти?
— Никто, — ответил он совершенно другим голосом. — Козел.
Даже она вряд ли узнала бы его теперь. Мало ожогов, от которых его кожа стала безжизненной и гладкой как пергамент, так еще за последние три года у него выпали почти все волосы, на руках появились пигментные пятна, неизвестно почему уменьшился рост, нос искривился, плечи ссутулились, и так вытянулся подбородок, что лицо стало более узким.
— Ладно, будет что будет. Приступим.
Сначала влажной губкой он нанес на лицо и уши тональный крем, затем натянул черный кудрявый парик и аккуратно приклеил усы и бакенбарды. Проделав это, он приступил к деталям: выщипал пинцетом волосы на переносице, приклеил накладные брови, расположив их чуть повыше тех, которые обычно рисовал себе по утрам, в левый глаз вставил зеленую линзу, а правый закрыл черной повязкой. Затем с помощью белого карандаша уменьшил мешки под глазами, а с помощью коричневого разделил подбородок на две половины, подрисовав тень от ямочки. Потом загримировал крылья носа, сделав его более сухим и тонким, подчеркнул выступающие скулы и утяжелил нижние веки. Со времени ожогов в ноздрях и ушах у него росли жесткие волосы, и сейчас он старательно удалил их пинцетом. Самым сложным оказалось бережно, одну за другой, приклеить к веку левого глаза десять накладных ресниц. В инструкции, прилагавшейся к комплекту ресниц, он прочел, что они держатся две недели и что с ними можно даже умываться.
Постепенно в ржавом облачке зеркала начало вырисовываться лицо чарнего, который появлялся в его
снах; сейчас оно смотрело на него сперва с недоумением, затем с иронией. Прохиндей цыганистого вида, заносчивый и спесивый, с черной повязкой и наглым зеленым глазом. Несомненно, именно он, этот наглый жулик, так неожиданно совратил вдову Гризельду, хотя теперь он выглядел куда более стильно и убедительно. Резиновые хрящи в ноздрях сделали неприметный нос Мареса орлиным, а с помощью тампонов он попытался увеличить и сделать более мужественным свой невзрачный подбородок.
— Нет, это тебя толстит, — беседовал он сам с собой. — А если повыше к скулам... Нет, не годится.
Говорить с ватой во рту было трудновато, и он вынул тампоны.
Сияющий и умиротворенный, он искоса разглядывал в зеркале свой новый облик и, словно ожидая от отражения одобрительного знака, заговорщицки подмигнул ему. В ответ он получил кривоватую ухмылку, отметив, что ирония и лукавство все сильнее проступали в веселом обрамленном ресницами зеленом глазе, который его пристально изучал. Он встал и принялся не спеша переодеваться: надел белую рубашку — другую, любимую, из розового шелка, он не нашел, видно, отправил ее в стирку — и коричневый костюм в толстую, словно начерченную мелом, полоску, жемчужно-серый галстук и вызывающие коричневые с белым туфли на высоких каблуках. Подойдя к зеркалу в дверце шкафа, он оглядел себя с головы до ног. Ощущение того, что перед ним незнакомец, было настолько полным, что от неожиданности он вздрогнул. Этот незнакомец был стройнее и выше, с прямой, горделивой осанкой, кошачьей мягкостью в движениях, впалыми щеками и величественным профилем.
— Великолепно, — сказал он голосом Фанеки и сделал несколько шагов, не переставая смотреть на свое отражение. Напрягая голосовые связки, он настраивал свой глухой, невыразительный голос: — Раз, раз, — говорил он, глядя в зеркало, — один, два, три, выше, смелее, твой новый, властный голос должен очаровать твою жену...
Овладев голосом, он еще раз прошелся перед зеркалом и понял, что последнее и единственное, что могло выдать его и нуждалось в немедленной проработке, — это походка. Через три часа ему предстояло увидеть Норму, и все это время он прохаживался взад-вперед, тщательно вырабатывая новый стиль ходьбы, иной ритм. После нескольких попыток контролировать мышечное напряжение он выбился из сил, но зато научился особым образом напрягать левую ногу, изображая легкую хромоту; центр тяжести сместился, что автоматически изменило и его осанку, и все движения, даже в плечах и пояснице, и он стал ходить совершенно иным, непривычным ему способом. Все тело вдруг стало другим, изменилась осанка, движения стали четкими и гибкими.