Антуан исчез.
Министр, как впрочем, и остальные, пришел в себя не сразу.
- Надо же, - немного недоуменно произнес Вольдеморт, - я уже и забыл, каким он был когда-то.
- Очевидно, это было очень давно, - так же задумчиво согласился Дамблдор. - Но что это было? Словно помешательство какое-то. Как странно. Но я не просто ему поверил, я не мог не поверить.
- Да, он умеет пудрить мозги, - согласился Темный Лорд.
- Об этом я и говорил, - горделиво напыжился вампир, - ладно, мне пора идти, позже я вас навещу министр.
Том кивнул вампиру и словно прислушался к чему-то, едва заметно улыбнувшись, сказал:
- Спрашивайте Дамблдор. Пока есть возможность, утоляйте свое любопытство.
Прошло несколько часов, поток вопросов иссяк, но было еще, кое-что, что интересовало министра.
- Скажи, а кто из вас сильнее, - спросил он.
- Наверное, я, - пожал плечами Вольдеморт.
- Я так почему-то и думал, - кивнул Дамблдор.
- Но вы неправильно сформулировали вопрос. Если бы вы спросили, кого вам следует больше опасаться, или кто из нас двоих опаснее, я бы ответил иначе.
- Но почему?
- А потому что Дамблдор, несмотря на все метаморфозы со своим телом, я более человечен, чем он, - улыбка на лице Тома была наполнена печалью. - Я не отпустил его тогда, когда следовало, испугался остаться в одиночестве. После того как он упал в арку, я сначала радовался, через пять лет начал волноваться, а через десять был готов сделать что угодно, лишь бы он вернулся. Я бы прыгнул за ним, не будь последствия этого настолько губительны для мира. Однако моего желания было достаточно, чтобы выдернуть его душу из арки, однако он стал… чем-то иным. Знаете, есть легенда, - Вольдеморт откинулся в кресле и, прищурившись, изучал потолок, - что души людей состоят из первозданного огня, у обычных людей он слабо тлеет, у верующих превращается в маленький огонек и если его раздувать, то человек может однажды стать чем-то большим, чем он был раньше. Теперь я в нее верю. Из арки я выдернул не просто душу своего друга, а душу ставшую уже чем-то большим, чем душа. Подробности я вам рассказывать не буду, сам не до конца все понимаю. Но думаю его глаза, уже говорят о многом.
- Хочешь сказать, что глаза отражают его душу? - серьезно спросил министр.
- Я в этом уверен, - Темный лорд усмехнулся, - и, судя по всему, у него огонек не просто горит, а я бы даже сказал, полыхает. То, что он может превращаться в феникса, только подтверждает то, что он уже не человек.
- Ну, прожив столько, сколько прожили вы, я сомневаюсь, что можно остаться обычным человеком, - качнул головой директор, - думаю, что в арке Антуан переосмыслил всю свою жизнь. Связь с тобой, не дала ему умереть, а десять лет немалый срок, конечно, его душа приспособилась к иным условиям жизни.
Вольдеморт хмыкнул, и с интересом поглядел на Дамблдора.
- Знаете, почему я вас уважаю? - спросил он, - нет? Вы только сегодня узнали обо всем, а уже рассуждаете как знаток. Можете считать мой рассказ исповедью, хоть я и не раскаиваюсь, что сделано, то сделано. Арка уже установлена. Ваш учитель скоро будет здесь, а через пару дней, мы уйдем, так что, не тратьте зря время. - Темный лорд поднялся и направился к выходу, однако уже на пороге его догнал вопрос.
- Скажи Том, ты был близок к исполнению своего плана. Магический мир был почти у твоих ног. Зачем ты пробудил его тогда? - спросил министр, напряженно ожидая ответа.
- Ну, - Том усмехнулся, - возможно, я просто испугался. Я узнал, что он может превращаться в феникса, и, прикинув свои шансы в бою, против него, решил рискнуть, ведь от ножа в спину меня спасало только его благородство. Тем более рано или поздно это должно было случиться. И… возможно я скучал. Верите, нет, поневоле начинаешь ценить людей, с которыми прошел ад. Я пока не прощаюсь.
Темный Лорд? Вольдеморт? Нет, Том Риддл, покинул кабинет. Теперь директор прокручивал все прошедшие события, немного по иному трактуя каждое событие, пользуясь полученным знанием.
Внезапно старик замер.
Как он мог быть настолько слепым?
Гарри Поттер!
Кажется, Дамблдор, наконец, узнал имя второй ипостаси Черного феникса.
Глава 42.
- Здравствуйте Альбус. - Антуан возник посреди кабинета министра, и сел в кресло, ничуть не смущаясь под пристальным взглядом министра.