- Ты слышала его голос? - тихо спросила она.
Сев в кровати, я бросила на малышку серьезный взгляд.
- О ком ты говоришь?
Девочка отстраненно пожала плечами.
- Мне не известно его имя, но иногда он говорит с нами, - тихо произнесла она. - Он рассказывает о том, как ему без нас одиноко, просит прийти и освободить его. Кажется, он ищет кого-то дорогого. Почти каждую ночь, мы слышим его мольбы, направленные во внешний мир, - на мгновение девочка задумалась. - Но он обращается к кому-то конкретно, и нам не известно к кому направлен его зов.
Я глубоко вздохнула, стараясь перевести дыхание.
- Кто еще кроме тебя слышит его голос?
- Мэрлин. Насколько я понимаю, ни папа ни Мика его не слышат.
Поднявшись с постели, я облачилась в одежду, оставленную для меня на стуле: плотные леггинсы и кофту с длинным рукавом.
- Ты говорила об этом отцу? - осторожно поинтересовалась я.
Девочка покачала головой.
- Ведь он не слышит его голос, а значит, так же как и я ни чем не сможет ему помочь.
Я улыбнулась.
- Ты права, не стоит тревожить отца. Полагаю, мы сами в состоянии справиться с этим голосом.
- Но мама, - показавшаяся за спиной сестры Мэрлин была одета в чудесное зеленое бархатное платье, - прежде, голос никогда не воздействовал ни на кого из нас подобным образом. Мы слышали его шепот, но он никогда не вызывал у нас приступа боли, - многозначительно произнесла она, сощурив глаза с удивительными вертикальными зрачками. Длинные прямые волосы девочки были убраны в высокие пучки на голове, похожие на причудливые кошачьи ушки.
- Где ваш отец и брат? - полюбопытствовала я, спускаясь на первый этаж следом за девочками.
- С наступлением сумерек они уходят глубоко в лес, где проводят около двух часов. Нам запрещено следовать за ними, - раздраженно призналась Мэрлин.
Селин тяжело вздохнула, бросив на сестру укоряющий взгляд.
- Я подозреваю, что папа запрещает нам это, ради нашей же безопасности. Вполне вероятно, что он учит Мику контролировать свою силу.
Я нахмурилась, прекрасно помня о том, что вчера Ян упоминал о том, что Микаэлла отлично сдерживает свою силу.
- Но он не говорил, что маме туда нельзя, - хитро улыбнувшись, заметила Мэрлин.
- Я не могу туда пойти, - растерянно призналась я. - Разве могу я оставить вас здесь совсем одних.
В ответ девочки лишь беззаботно рассмеялись.
- Здесь нет никого кроме диких животных, которые нас боятся. Поэтому тебе не о чем беспокоиться, - сказала Селин.
- К тому же мы остаемся на это время одни уже пять лет, ничего не изменилось.
Одев приготовленное для меня пальто и сапоги, я выбежала из дома. Наверное, я должна была сказать, что теперь, когда я пришла в себя они не должны оставаться одни, тем более, после того как сама слышала звавший меня голос, но я так хотела быть сейчас рядом с Яном и Микой, что просто не смогла произнести этих слов.
После долгого бездействия, мое тело казалось вновь налилось удивительной силой. Задеревеневшие мышцы, стали эластичными, как никогда. Казалось, мое тело живет отдельной жизнью. Я всецело отдалась во власть инстинктов и безгранично этим наслаждалась. С неба крупными хлопьями сыпался снег, медленно кружась, он опускался на покрытую толстым слоем снега землю. По такому снегу просто невозможно было ходить в обычной обуви, потому как тело моментально проваливалось под снежные заносы. Улыбнувшись, я скинула с себя сапоги, и оставив их на крыльце бросилась в сторону леса, откуда доносились отголоски и обрывки слов, произносимых Яном. Мои ноги, фактически не касались земли, я двигалась так быстро, что казалось, словно я лечу над землей, лишь мимолетно соприкасаясь босыми ногами с холодными колючими снежинками. Мои волосы развевались на ветру серебристым шлейфом. Я вдыхала аромат леса, хвои и запах диких животных. Чувствуя неведомую им силу, голодные звери держались в стороне, опасливо выглядывая из своих укрытий. Лишь ночные птицы с любопытством наблюдали за моими передвижениями. Золотистые глаза сов сверкали то с одной, то с другой стороны, а их музыкальное уханье наполняло весь лес. Я чувствовала безграничную свободу, находясь в этом отдаленном от людских поселений месте, я чувствовала, что наконец, обрела свой дом и теперь ни за что с ним не расстанусь.