– Задумалась… – ответила она.
– Про мужа думать надо! – заявила свекровь. – Про то, как своему ненаглядному угодить. А ты в небесах витаешь. Вот посмотри, как твои мужики ходят! Что Мишка, что Санька – обновок никаких, квартира не обихожена, в ванной белье нестиранное. Что же ты за хозяйка?!
– У меня смена по 12 часов… – тихо сказала Ирина.
– У всех смена… – отрезала Ольга. – Бабье дело – успевать.
– Разбаловалась нынешняя молодежь! – заявила Нэлла Макаровна. – Я вот в пятьдесят четвертом году работать начала в колхозе, и тоже смена была 12 часов. И ничего – придешь, да еще в соседнее село на танцы пешком за десять верст. А обувки-то не было: ноги в грязи измажешь, чтобы издалека казалось, будто в калошках… До рассвета пляшешь, а с рассветом – назад. Час поспишь – и на работу. А ты мне – смена… Больно сытая у вас, молодых, жизнь!
И хоть сказала она «у вас», всем очевидно было, что имеет она в виду только Ирину. Все, даже Мишка, уставились на нее осуждающе.
«Что ж они так, нашли себе паршивую овцу…» – подумала Ирина, встала, и ушла в ванную – стирать. Машинка была старинная – бачок с мотором и ручной выжималкой. В комнате шумели о чем-то оставшиеся, наконец, своей семьей Радостевы, а Ирина стирала, полоскала, отжимала, собирала белье в таз. Когда она вышла из ванной, Александр уже спал в углу дивана, Нэлла Макаровна и Ольга смотрели телевизор, а Мишка рассматривал книжку. Ирина поняла, что и стол, и грязная посуда – все тоже на ней.
«И чего я так держусь за эту жизнь? – вдруг подумала она. – Я им в домработницы что ли нанялась?»
И с этой мыслью что-то случилось внутри, чувство свободы залило ее всю. Она поняла, что решилась, на все решилась. Она поняла, что уже изменила мужу – в голове, в душе, – но это куда важнее, чем изменить телом. В голове запрыгали мысли – сколько денег нужно на билет, что взять с собой, когда ехать. Она повеселела, и развешивая белье на лоджии, вдруг стала что-то напевать. Нэлла Макаровна, услышав это, подняла голову и удивленно переглянулась с Ольгой.
Глава 8
– Чего сияешь, Грядкин? – спросил Прокопьев, глядя на Николая.
– Гостей жду, Анатолий Кириллович… – ответил Грядкин, не сумев удержать широкую улыбку. Прокопьев присмотрелся и понял: гости – не просто гости.
– Это кого ж ты ждешь-то? – с намеком спросил он. – Уж наверняка не маму с папой…
– Уж наверняка… – подтвердил Грядкин.
– Женщину что ли? – поддел его Прокопьев.
– Ну… – Грядкин опустил голову и тут же поднял ее. Глаза его сияли. – Ну да. Приедет на Новый год.
– Ого! – сказал Прокопьев. – Ого! Да у тебя, смотрю, любовь.
Грядкин хотел подтвердить – «Да, любовь», но не смог протолкнуть эти слова через разом пересохшее горло. С утра, с того момента, как он в приемной прокуратуры взял конверт с ее письмом, у него горела голова. Он и воду пил, и на улицу ходил на мороз – не остывал.
Прокопьев с интересом смотрел на Грядкина. «Влюблен паренек или так, от перерыва в сексе лопнуть готов?» – подумал он. Но спрашивать ни о чем не стал. За те месяцы, что Грядкин работал в прокуратуре, Прокопьев привык к нему. Все порученное Грядкин делал безропотно, приятельские отношения с Вагановым использовать не пытался, бумаги оформлял аккуратно, дела прошивал так, будто занимался этим всю жизнь. Прокопьев с радостью спихнул на Грядкина допросы всяких дезертиров, самовольщиков, неуставников. Грядкин тянул и этот воз. Прокопьев уже давно оценил исполнительность младшего лейтенанта и теперь думал, что надо бы его чем-то поощрить.
– А приходите, Николай Викторыч, с вашей дамой к нам на Новый год… – сказал он. – Хотя что это… Вам-то поди наедине побыть хочется. Вас поди неделю из постели не вытащишь? Сколько не виделись-то?
– Полгода почти… – отвечал Грядкин. Лицо его стало багровым.
– Ого! – покачал головой Прокопьев. – Тогда и недели поди мало будет? Ну ладно, вот как выберетесь из постели, так сразу – к нам!
– Спасибо, Анатолий Кириллович… – ответил Грядкин. – Обязательно придем.
Он вышел из прокопьевского кабинета и пошел к себе. Там уселся за стол, обхватил горевшую голову руками и уставился куда-то в стену. Полуулыбка не сходила с его губ. Ирина должна была приехать послезавтра, 29 декабря. От предстоящих ему забот исходил пьянящий запах семейного счастья.
«Надо шампанского купить… Фруктов… – подумал Грядкин. – Икры… Будем ложками есть»…
Он вдруг подумал, что еще прежде надо купить ей подарок. Он уже не раз ходил вечерами по главным торговым улицам этого громадного города, глядя на залитые электрическим светом витрины с манекенами, в каждом из которых ему чудилась Ирина. Особо ярко он представлял Ирину вместо тех манекенов, на которых надето было женское белье. От этих мыслей кружилась голова.