– Эй, все сюда! – завопил он. – Чудо! Чудо! – На его истошный крик быстро сбежались все женщины в доме: главная жена и сожительницы-тунфан, а также служанки и горничные.
– Что случилось? Какое чудо? – раздавались голоса.
Ши Дацин раздвинул ножки у ребенка – все так и ахнули.
– Вот так чудеса! Откуда появилась этакая диковина?
– Понятно откуда! – промолвил Дацин. – В этом чуде проявился божественный дар бодхисаттвы. Помнится, еще перед рождением ребеночка бодхисаттва говорил мне о двух возможных последствиях, тем самым как бы проверял мою чистосердечность и добрые намерения. Очевидно, от них зависело, появится ли на свет мальчик или родится девочка, но, возможно, будет нечто среднее между мальчиком и девочкой. Узнав нынче о том, что я истратил лишь половину своего состояния, он, как видно, решил меня утешить, но тоже ровно наполовину. Однако вряд ли он на этом остановится… Вот только мне кажется, что эта самая половинка не вполне надежна, а потому если я, как в тот раз, прерву свои добрые деяния, все разом прервется. То, что вылезло нынче наружу, снова съежится и спрячется внутрь! Значит, мне надобно без лишних разговоров умножать свою помощь людям и увеличить пожертвования.
Слишком долго не раздумывая, он вместе с женой и сожительницей поспешил к алтарю, где они положили божеству множество низких поклонов. С этого времени Ши Дацин удесятерил свои старания в совершении добрых дел.
Через какое-то время вспыхнула в этих местах страшная болезнь, которая уносила двух, а то и трех человек из десяти. Никакие лекари помочь не могли. Сразу же подскочили цены на гробы. Обычная дощатая колода, которая раньше стоила всего лян, теперь ценилась не меньше пяти – шести лянов, а то и поболе. Ши Дацин сразу закупил несколько плотов древесины, нанял плотников и велел им денно и нощно трудиться – сколачивать гробы, которые он сразу же предлагал всем нуждающимся в них семьям. Одновременно он послал доверенного человека в Чжэнцзян, чтобы тот привез какого-нибудь знаменитого лекаря, а в Сучжоу отправил людей за лекарствами. Врачеватель остановился в его доме и приступил к лечению больных людей, страдающих страшным недугом. Само собой, все, кого удалось излечить, выражали спасителям большую признательность, а те, кого спасти так и не удалось, удостоились счастья быть похороненными согласно добрым обычаям. За несколько месяцев, пока свирепствовала болезнь, Ши Дацин истратил две или три тысячи золотых.
Однажды он решил вновь взглянуть на свое дитя. За это время у ребеночка еще больше обозначились все телесные проявления, а мужские достоинства еще более выросли.
По случаю чудесного преображения ребенка, а также благополучного завершения всех добрых деяний, Ши Дацин пригласил из окрестных монастырей высокодостойных монахов, дабы они отслужили сорокадневный молебен Воды и Суши. Тем самым Дацин желал возблагодарить богов за исполнение своего сокровенного желания. В день окончания молений Дацин устроил младенцу дотошную проверку. Многие люди пришли поздравить своего благодетеля, причем некоторые явились издалека – за несколько сотен ли. Надо вам знать, что прежде Ши Дацин не решался дать имя младенцу, ибо не знал, какого он пола. Сейчас все встало на свое место: у него рос мальчик – наследник. Но поскольку в рождении младенца произошло много чудесного, Дацин дал ему имя Цишэн, что значит Чудеснорожденный. Впоследствии Цишэн рос как обычные люди и развивался быстро, не зная ни бед, ни несчастий. Он был в меру умен, имел довольно привлекательную внешность. Словом, можно вполне сказать, что он мало чем походил на детей простых солеваров. Настала пора, когда Ши Дацин пригласил в дом учителя, чтобы тот научил мальчика грамоте. В шестнадцать лет юноша поступил в местное училище для получения ученой степени. В восемнадцать лет он стал стипендиатом и значился оным на протяжении десяти лет, после чего удостоился всемилостивейшего отбора на должность и получил пост начальника уезда, а потом и правителя округа. К той поре, когда он вступил на чиновничью стезю, состояние семьи оценивалось уже не менее десяти тысяч лянов серебра.