— Ладно, во что ты хочешь поиграть сегодня? — Баки садится на пол, где они обычно играли с Питером. Мальчик тащит из своей комнаты очередной конструктор. На этот раз пожарная станция и рассыпав детали, принимается искать нужные.
Больше всего на свете Баки боялся, что ГИДРА узнает о существовании Питера. Тогда у всех будут серьезные проблемы. И у него, и у Брока, и у Мэй. Но где-то в глубине души, он прекрасно понимал, что за такое счастье однажды придется очень дорого заплатить.
— Папа, отцепи, — Питер протягивает Барнсу две сцепленные между собой детали, которые не мог соединить самостоятельно. Баки принимается за работу. Он вспоминает, что в его детстве таких игрушек не было. Обычно, он, Стив Роджерс и еще несколько соседских мальчишек, имена которых стерло время из памяти, гоняли мяч во дворе. Еще у него были какие-то машинки и что-то еще, но что именно, он не мог вспомнить, — папа, а кем ты работаешь?
Маленький почемучка умел задать верный вопрос. Барнс замер и уставился перед собой, думая, что ответить сыну. Ну не мог же он сказать ему, что долгое время его контролировали другие люди и заставляли убивать? Баки не знал, какой будет реакция сына, когда он однажды узнает о Зимнем Солдате и тех деяниях, что стоят за этим позывным.
— Я работаю вместе с дядей Броком, — ответил он то, что казалось наиболее верным.
— Спасаешь людей? — удивляется Питер. Дядя говорил ему о том, что помогает правительству отслеживать и отправлять в тюрьму плохих людей, которые представляют опасность.
— Вроде того, — выдохнул Баки. Питер снова обнимет его. Он вообще любитель обниматься. Маленькие ручки обхватывает шею отца и Барнс ощущает себя самым счастливым человеком в мире.
========== Часть 6. ==========
Чем старше становился Питер, тем сильнее становился страх Барнса перед тем, что его сын узнает всю правду о нем. Он не знал, как ребенок отреагирует на все это и больше всего на свете боялся, что Питер больше не захочет общаться с ним. Мэй и Брок в один голос твердили о том, что Баки должен сам обо всем рассказать сыну и что будет намного хуже, если Питер узнает обо все из Интернета или от кого-то еще.
Баки долго ходил вокруг да около, подбирая наиболее подходящий момент, да еще, как назло, когда Питер был во втором классе и ему едва исполнилось восемь, ему дали задание узнать о Капитане Америке. Когда Барнс услышал тему задания, то едва не словил флешбек военных времен. Он понимал, что в этот раз домашку делать придется ему, так как Мэй улетела в Прагу на форум по фармацевтике, а у Брока появились срочные дела в Бостоне. Питер снова был с отцом один в Куинс и Барнс исправно выполнял все возложенные на него обязанности, даже вспомнил таблицу умножения, чтобы помочь ребенку ее выучить.
— Папа, я все убрал, — сообщает Питер, пройдя из кухни в гостиную. Ему восемь лет, и Барнс считает его слишком самостоятельным, хотя, с другой стороны, это может даже и лучше, ведь Питер помогал тете с уборкой дома и мыл посуду.
— Молодец, — Баки заканчивал делать домик для птиц, который был необходим для оформления школьного двора. Получилось неплохо и он планировал уйти на балкон, чтобы покрыть изделие лаком.
— Папа, мне нужна помощь с историей, — бормочет Питер, — нужно сделать плакат про Капитана Америку, — он тащит из детской большой лист бумаги, какие-то картинки в папке, клей, ножницы и упаковку фломастеров.
Баки понимал, что этот момент все ближе и ближе. Что рано или поздно, он все равно бы настал и долго оберегать сына от правды все равно бы не получилось.
— Питер, прежде, чем мы начнем все это делать, я… я хочу поговорить с тобой. Это очень важный разговор и я хочу, чтобы ты отнесся к нему очень серьезно.
Паркер вопросительно смотрит на отца, не понимая, почему тот изменился в лице. В голове мальчика даже промелькнуло — а не сделал ли он чего-то плохого? Оставив все вещи на столике, он сел в одно из кресел.
— Да, папа, — напряженно ответил Питер. Его ругали крайне редко, поэтому для него это было своеобразным стрессом.
— Я должен кое-что рассказать тебе о своем прошлом, — Барнс нахмурился. Про руку Питер особо не спрашивал, да и Мэй как-то сказала ему, что у Баки была какая-то травма, в результате которой он и лишился руки, — я родился в 1917 году, тут в Нью-Йорке, только в Бруклине, — Питер озадаченно посмотрел на отца, явно не понимая, почему тот так молодо выглядит, — я попал на войну, вместе со Стивом… ну Капитаном Америкой…
— Ты знал Капитана Америку? — шепотом перебил его Питер. Градус уважения отца, который и без того был очень высоким, вырос просто до запредельных значений.
— Да, мы… были друзьями, довольно близкими друзьями, — перед глазами все еще стояли сцены их безумной юности, когда Стив в очередной раз оказывался избитым и валяющимся в подворотне. Иногда Барнс все же успевал надрать задницы обидчикам своего лучшего друга, — ну ты уже знаешь, что Стив… он хотел пойти в армию, поехать на фронт, воевать, и что его не брали. Мне же дали добро и я собирался на учения. Потом… потом я был на войне. Попал в плен и Стив… он спас меня и кучу других людей, уже будучи Капитаном Америкой.
— А что было потом? — на удивление, Питер слушал все это спокойно. Это пугало Барнса, который ожидал куда более бурной реакции от ребенка.
— Потом были бои. Мы боролись с ГИДРОЙ. Это опасное подразделение фашистов, которое занималось наукой. Разработками. Ничего хорошего, как ты понимаешь, они не делали…
Баки хмурится и ощущает ту самую фантомную боль в руке, которой нет с 1943. Чем ближе к сегодняшнему дню воспоминания, тем страшнее думать и вспоминать. Его словно что-то останавливает, как некий невидимый барьер, что не давал сделать и шаг дальше, но Баки был готов бороться с этим. Рассказать о том, что никогда даже не вспоминал, он хотел чтобы они с Питером доверяли друг другу настолько, насколько это вообще возможно в их случае.
— Мы должны были захватить поезд на котором ехал один из ученых ГИДРЫ, но все пошло не по плану, я упал в ущелье. Думал, что погибну, — Баки потер запястье бионической руки, — меня нашли… я снова попал в плен…
— Там ты потерял руку? — интересуется Питер. Он, как завороженный, слушает все, что ему рассказывает отец, и кажется, что боится даже дышать.
— Да, — кивает Барнс, — на мне ставили… ну опыты… заморозили. Поэтому, я не выгляжу на свой истинный возраст. Они… они промыли мне мозги и я… Питер, я делал ужасные вещи.
Он не хотел, чтобы его сын знал подробности всего этого, ну или не в столь раннем возрасте. Питер просто не смог бы понять многого из того, что пришлось творить его отцу находясь под влиянием ГИДРЫ. Это были годы ада, когда он сам не принадлежал себе и никак не мог остановиться.
— Потом… потом я смог вырваться из всего этого, — он болезненно улыбнулся, — знаешь, что было в прошлом, там и остается. Главное, что сейчас я с тобой и никто не сможет изменить этого.
Питер пересел на диван и по привычке уткнулся в плечо отца. Он не совсем понимал все то, что ему рассказал Барнс. Ему было важно то, что сейчас рядом с ним.
— Ладно, давай делать твое задание, — с улыбкой, Баки треплет ребенка по волосам. Питер улыбается в ответ и принимается разбирать разложенные на столе вещи.
— А ты расскажешь мне про Капитана Америку? — Питеру было интересно узнать о Роджерсе больше, чем им рассказала учитель.
— Да, конечно.
Баки помогает ему оформить плакат, попутно рассказывая о том, каким Стив Роджерс был до войны и о некоторых их похождениях. О том, как они ходили на выставки отца Тони Старка и как Стив не мог познакомиться с девушками из-за своего стеснения и Барнс всегда помогал ему с этим. У него-то проблем с противоположным полом никогда не было.
Он понимал, что поступил правильно, так как теперь между ними нет тайн. Нет чего-то такого, что повергло бы сына в шок, если бы эта информация была донесена кем-то другим.