— Откуда ты здесь взялся? — спросил Чак. — Что, твоим занятиям пришёл конец? Она тебя больше не хочет?
— Я больше не потерплю эти идиотские приколы, — ответил я.
— О-ля-ля! — сказал он. — Наш Тео тяжело влюблён и при этом забыл, что он кое-чем обязан своему другу. Если бы не я, ты и сейчас ещё сидел бы в своей норе, оплакивал Агнес и предавался сжигающим мозги фильмам ужасов. Кто вытащил тебя из твоей депрессии, кто таскал тебя по ночным клубам — может, твой дядя?
Я попытался его успокоить, дать ему понять, что я чувствую к Джанис нечто большее, чем просто симпатия.
— Я не хочу от неё просто секса. Это не из тех дешёвых номеров, которые длятся одну ночь!
— Расскажи это своему парикмахеру, но не мне! — ответил Чак.
Мы отправились назад, к Центру. «Вольво» стоял, уже готовый к отъезду, забитый нашими чемоданами. Дядя Джимми забрал из вагончика все бытовые приборы — холодильник, плиту, даже раковину — и завернул в старые тряпки телевизор и радио.
Бэбифейс помогал ему всё разместить. Теперь оба стояли и любовались сделанным.
— Привет! — крикнул Чак. — Что тут происходит?
— Хай, дядя!
— Этот знахарь Руссель, — сказал дядя, — не должен думать, что он может делать с нами всё что захочет только потому, что он учёный.
Бэбифейс сказал:
— Джимми! В любом случае он дал твоему племяннику орлиное зрение: теперь Тео снова сможет различать красивое и уродливое, мудрое и глупое, как солома. Хорошая дочь эта Джанис!
— Краснокожий! Ты сам не знаешь, что несёшь! Руссель не шаман, а психолог, а они специально учатся манипулировать людьми. Ты ведь слышал, небось, о промывании мозгов?
— Не-е, — сказал Бэбифейс.
В эту минуту появилась Джанис.
— На помощь! — крикнул Джимми. — К нам сюда идёт медсестра!
Бэбифейс не преувеличивал, она была высший класс. И Чак тоже был прав.
— Добрый вечер, мистер Коронко! — сказала она.
— Хэлло, Джанис! — осклабился Чак.
— Теофил! Ты договорился о встрече? — спросил мой дядя. — Самое позднее в одиннадцать ты должен быть снова здесь, иначе мы уедем без тебя!
— Не надо паники, мистер Коронко! Тео вернётся вовремя, — сказала она.
— Рандеву под луной? — разглагольствовал Чак. — Тео, почему бы вам не сыграть на твоей гитаре?
— Ах нет! — отказалась Джанис. — Хотя очень находчиво с твоей стороны, Чак!
Я порылся в «вольво». Моя гитара лежала на заднем сиденье. Я взял пару аккордов — она звучала деревянно и бессильно; я настроил её, повесил за спину и сказал:
— Пойдём отсюда!
Мы направились в сторону неоновых огней Банфа, как ночные мотыльки. В одном баре, который знала Джанис, она, к моему удивлению, заказала себе «Маргариту»; я попросил пиво, и мы сели в сторонке. Через какое-то время пришёл бармен, этакий шкаф в рубашке лесоруба.
— «Маргарита», как обычно! — сказал он и поставил перед ней напиток.
— Спасибо, Ленни!
Он брякнул бутылку у меня перед носом, пивная пена выплеснулась на стол.
— Упс! — простонал Ленни, вытер лужу тряпкой и удалился.
— Какие здесь милые люди! — сказал я. — По - настоящему земные.
— Ленни — парень в полном порядке!
— Ты давно его знаешь?
— Если бы Тони узнал, что я здесь бываю, ему бы стало дурно. Время от времени я нуждаюсь в контрастной программе. Ленни для этого идеально подходит.
— Мисс Руссель ведёт двойную жизнь — такого я и предположить не мог.
— Будь готов к некоторым неприятностям! — сказала Джанис. — На четвёртой ступени сознания кое-что происходит.
Мы пригубили наши напитки.
— Эй, гитарист! — внезапно послышался бас Ленни со стороны стойки. — Ты просто так таскаешь с собой свою балалайку или нет? Как насчёт Хэнка Уильямса?
— Он у меня не из самых любимых, но пойдёт! Я встал и взял возле бара круглый стул. Песня не длилась и пяти минут, но пришлась кстати. Люди свистели и издавали ободряющие крики, когда я закончил; только Джанис безмолвствовала. Нам здесь больше нечего было делать.
Мы торопились назад, домой. Луна слепила нас, как фара мотоцикла.
— В это время медитационные ванны, как правило, пусты, — произнесла Джанис.
— Это приглашение?
— Временами ты и впрямь тормозишь! Когда мы разделись и погрузились в воду и я поцеловал Джанис в затылок, она сказала:
— Что же с нами будет дальше?
— Это зависит от тебя, Джанис, — ответил я. — Я могу подождать.
— Что ты будешь делать, когда вернёшься домой? — спросила она.