Мысли о празднике и о том, что им предстоит танцем открывать бал, выступали этакой "вишенкой на торте", венчающей всю вышеописанную пирамиду эмоций. Поэтому неудивительно, что к Большому Залу дядя Федор и Гермиона шли молча. Не потому что им нечего было сказать, наоборот, хотелось сказать слишком много и слишком эмоционально, и поэтому оба молчали.
-- А мальчик-то наш совсем взрослый стал - вытерла слезу мама Римма, наблюдая, как Гермиона и дядя Федор идут рука об руку.
-- Что-то я не вижу кота, за которым наш мальчик как за каменной стеной, - почти обвиняюще указал папа Дима.
-- Римма! Вот это неожиданность! - раздался голос Каркарова. - Как вы здесь оказались?
-- Дядя Федор прислал нам приглашения, - указала в сторону чемпиона Дурмштранга мама Римма.
-- Так надо ему сказать! - заявил Игорь.
-- Пусть это будет сюрприз, - улыбнулась мама дяди Федора.
Сам же дядя Федор просто забыл, что пригласил родителей. Вылетело из головы все, кроме бала и Гермионы. Он может и вспомнил бы, чуть позже, но тут его снова отвлекли и очень сильно.
-- Чемпионы, подойдите сюда, пожалуйста! - раздался голос МакГонагалл.
Декан Гриффиндора нарядилась в мантию из красной шотландки, украсила праздничную (и особо остроконечную по этому случаю) шляпу цветком чертополоха. На мантии была приколота желтая гвоздика, с каким-то значком. Рядом с МакГонагалл, строгой и праздничной одновременно, стоял импозантный пожилой мужчина, который немедленно подмигнул дяде Федору. В ответ дядя Федор начал изучать незнакомца, силясь понять, почему тот подмигивает ему. Строгая черная мантия, волосы слегка с проседью и... знакомый до последней нитки шарф, который Матроскин связал себе собственноручно и которым очень гордился.
Осознание ситуации приложило дядю Федора, как будто его ударили по голове, ввело в какое-то подобие ступора, и о чем там говорила МакГонагалл, юноша уже не слышал. Гермиона что-то обеспокоенно спрашивала, потом повела не сопротивляющегося Федора к столу. Что-то говорил Дамблдор, и ученики рассаживались за небольшими столами, под сиянием сотен светильников, но дядя Федор не замечал преображения Большого Зала, постоянно косясь на мужчину рядом с МакГонагалл.
Все мысли его крутились вокруг Матроскина и МакГонагалл, того, что было и того, что будет. Вопросы, вопросы, сотни вопросов, осознание ситуации и размышления о будущем, все это вытеснило мысли о Гермионе и бале. Дядя Федор что-то заказал из еды, что-то ел и даже поддерживал разговор на автомате.
Танцы пока откладывались.
-- Что? - спросил дядя Федор, озираясь.
За столом царила тишина, две девушки -- близняшки хихикали и перешептывались, Гермиона стремительно краснела, Гарри и Невилл выглядели смущенными, а Рон поглядывал исподлобья, тогда, как сестра его смотрела на дядю Федора со странным выражением лица.
Неловкую ситуацию -- неловкую, ибо дядя Федор никак не мог вспомнить, что же он такого сказал? - спас Дамблдор, попросивший всех встать. По мановению его палочки, столы сами собой отступили к стенам, появилась сцена с инструментами и группа "Вещие сестрички", встреченная громкими аплодисментами. Танцпол внезапно оказался ярко освещенным, тогда как остальная часть зала погрузилась в полумрак.
Дядя Федор подошел к Гермионе, протянул руку, так как наступал танец Чемпионов и тут он вспомнил, опять испытав ощущение, как будто его огрели молотом по голове. Кто-то, кажется сестра Рона, спросил, почему дядя Федор пригласил Гермиону, и он на автомате ответил, мол, потому что она самая прекрасная девушка в Хогвартсе, ради которой ему было не страшно сразиться и с драконом.
Поэтому танец с красной как помидор Гермионой проходил в неловком молчании.
-- Как очаровательно застенчивы наши юные чемпионы, - одобрительно заметил Матроскин, кружа МакГонагалл в танце.
-- Гермиона -- моя лучшая ученица, - немного невпопад ответила Минерва.
-- Минни, ты все равно лучше всех, - тут же заверил ее Матроскин.
Он еще хотел добавить "моя кошечка", но прикусил язык. На кошачьем такое звучало нормально, а вот на человечьем, если можно так выразиться, слишком фривольно.
-- Льстец и красавец, - улыбнулась МакГонагалл.
Матроскин горделиво пригладил отсутствующие усы.
-- Мама, папа, познакомьтесь, это Гермиона Грейнджер, ученица факультета Гриффиндор и самая прекрасная девушка в Хогвартсе, - сказал дядя Федор, прилагая изрядные усилия, чтобы не запинаться на словах. - Гермиона, это мои мама и папа приехали.
Мама Римма и папа Дима посмотрели на одинаково красных и смущенных подростков, переглянулись с улыбкой, припомнив самих себя в этом возрасте. После чего родители дяди Федора, раскланялись с Гермионой, обменялись парой предложений и удалились, сославшись на дела, а на самом деле, чтобы не смущать "детей".
-- Что-то душно и жарко, - заметила Гермиона.
-- Ага, - ответил ей в тон дядя Федор.