Мама принесла Кирилке три интересные книги: про непослушного медвежонка, про Незнайку и про маленького Мука. Кирилка подолгу с увлечением читал. И про себя и вслух маме или Гордеевне.
Пат больше не пытался выскочить на улицу, чтобы поискать немых людей.
Несмотря на совет Гордеевны забыть и не думать, Кирилка некоторое время думал о немом. Ковылял по комнате, припадая на одну ногу, стараясь почувствовать себя хромым. И как-то промолчал около часа, воображая, что не может говорить. Гордеевна его о чем-то спросила, Кирилка промычал.
— Ты что — бык? — спросила Гордеевна.
— Нет, я немой, — ответил Кирилка.
— А я-то думаю, отчего мне так ушам легко-тихо. Оказывается, наш Кирюха онемел.
Все реже вспоминал Кирилка немого. Совсем бы стерлась эта встреча в его памяти, если бы… не случилось такое, что даже никогда в жизни нельзя было себе представить!
Кто вы?
В последний день перед весенними каникулами Валентина Федоровна вместо второго и третьего уроков повела первый «а» на прогулку в парк. Там она показывала ребятам деревья, рассказывала про весну: скоро распустятся почки, прилетят скворцы, а потом и ласточки.
Погуляли часок-полтора, да и пошли по домам.
Кирилка вернулся домой раньше обычного. Отпер своим ключом дверь, вошел не спеша.
Интересно, пришла ли уже Гордеевна? Конечно, пришла: Пат семенит навстречу, хвостиком виляет. Ах ты миленький!
Кирилка нагнулся и погладил Пата. И вдруг услышал в комнате голоса. Гордеевна с кем-то спорила.
— Отвяжись! — говорила она сердито. — Не приставай!
— Какое ты, тетка, упрямое сокровище! — произнес другой голос, басовитый и… до того знакомый, что Кирилка на секунду замер с открытым ртом. Затем в пальто, не снимая ранца, чуть не наступив на Пата, ринулся в комнату.
Гордеевна сидела на диване. Напротив нее стоял… Кирилка глазам своим не поверил: неужели это на самом деле? Возле дивана стоял немой! Длинный, с растрепанным чубом, в том же коротковатом пальто, что тогда, на улице. И он говорил, да, говорил. Значит, уже вылечили. Поразительно было другое: голос немого был странно похож на голос Виталия Афанасьевича.
— Ну, я тебя прошу! — говорил немой.
Кирилка зажмурился. И сразу ему показалось, будто он держит в руках телефонную трубку.
Голос замолк, стало очень тихо. Кирилка открыл глаза. Гордеевна и вылеченный немой смотрели на него.
— Вас раньше отпустили? — Гордеевна глянула на заговорившего немого и хихикнула.
А тот покраснел, вздохнул, вдруг широко улыбнулся и шагнул к Кирилке с протянутой рукой:
— Здравствуй, Кирилл Дроздов!
Машинально Кирилка подал руку. Лицо его выражало растерянность, недоумение и даже некоторый страх.
— Вы… кто? — прошептал Кирилка.
— Я — дядя Икс, — голосом Виталия Афанасьевича ответил долговязый парень.
— А борода где?
— Сбрил. Была одно время. Там, на Памире, и когда с ногой валялся…
Кирилка задышал часто-часто. Вопросов у него в голове вертелось столько, что они налезали друг на друга, как мальчишки в драке, перепутались и мешали один другому соскочить с языка.
Вот уж и правда, икс, нечто неизвестное: голос одного человека, а лицо — совсем другого!
Дядя Икс догадался, что происходит с Кирилкой.
— Ты постепенно, — посоветовал он. — Сначала про одно спросишь, потом про другое.
Он снял с Кирилки ранец и пальто, разделся сам, бросил все на стул, посадил Кирилку на диван, сам уселся рядом.
Гордеевна, посмеиваясь, ушла в кухню. Дядя Икс положил руку на плечо Кирилки.
— Ну, начинай. Почему я немой, да?
— Так вас просто вылечили! — сказал Кирилка. — Гордеевна говорит: вылечивают, когда слышат. Даже эти… немоглухие научаются говорить… Ой, а вы оттого и перестали мне звонить, что онемели?
— Нет, дружок. Я не звонил давно, потому что совсем зашился… я хотел сказать: был очень занят. Экзамены, зачеты… у меня, понимаешь, образовались хвосты.
— Хвосты?
— Ну да. Так называются не сданные вовремя экзамены или зачеты. Я не сдал, потому что сломал ногу. На слаломных лыжах, на Памире. В больнице мне ее положили в гипс. Дома полеживал, ну, на снятие гипса возили… Доедать хвосты мне разрешили, когда встану.
— Ученые тоже экзамены сдают?
— А я еще не ученый. Надеюсь им стать. Пока я студент. Второго курса.
Кирилка помолчал.
— А голос где у вас сломался? Ведь не на Памире?