— А ну, хватит баловаться! Милиционера позову!
И они разбежались.
У своей двери Кирилка извлек из кармана пальто залепленный снегом ключ. Вся тесемка, на которую ключ был привязан, и булавка, которой тесемка была приколота к подкладке внутри кармана, были в снегу.
Обледенелый ключ плохо лез в замочную скважину. Кирилка хлопнул себя по лбу. Зачем он мучается, когда можно просто позвонить? Сегодня же у мамы выходной день!
Мама открыла дверь и ахнула:
— Да ты весь в снегу! И ноги мокрые! Живо разувайся! Опять простудишься! — Она сама содрала со своего сына пальто и ботинки.
Здорово бы мама Кирилку отругала, но вдруг снова позвонили.
К ним пришла какая-то тетенька.
Невысокая, в сером пушистом платке и в зеленом пальто с меховым воротником. Не то чтобы толстая, но плотная, коренастая. Довольно старая, конечно, но не старушечка, а так — сильно пожилая.
— Вы Дроздова? — решительно спросила тетенька маму.
— Да, здравствуйте.
— Здравствуйте, здравствуйте. Объявленья вешали? На столбах. Насчет этих самых… нянек?
Мама кивнула.
— Вешала. Только давно.
— Пожалуй, я соглашусь присмотреть за вашим сыном. Если, конечно, он мне понравится. Но неподолгу. Часа этак три в день.
Мама порозовела от волнения и засуетилась.
— Пройдемте, пожалуйста, в комнату. Снимите пальто. Разрешите, я вам помогу повесить. Садитесь, пожалуйста.
Сидя на диване, тетенька пристально смотрела на маму.
Мама даже смутилась и поправила кофточку.
— Значит, вы мои объявления читали… Я уже потеряла всякую надежду, что кто-то по ним придет.
— Раньше прийти было некогда.
— Вы пенсионерка?
— Да, у меня пенсия неплохая. Сорок пять лет на заводе проработала.
— Простите, как ваше имя-отчество? — спросила мама.
— Еликонида Гордеевна, — отчеканила тетенька.
— Редкое имя. Красивое. А… — мама помялась, — … рекомендации какие-нибудь у вас есть?
— Сорок пять лет работы на одном заводе — это тебе не рекомендация? — строго спросила тетенька.
— Да, да, конечно, — заторопилась мама. — Вы что-то сказали, что не очень много часов сможете…
— Три часа, я сказала. Приду в двенадцать, из школы его встречу, накормлю, что надо поделаю, да и восвояси.
«Восвояси», — отметил про себя Кирилка. Надо у мамы потом спросить, как это? Что-то не очень ему тетенька нравилась: с мамой-то как строго разговаривает! Мама перед ней как девочка-школьница сидит…
— Но у меня есть одно условие, — почти грозно проговорила тетенька.
— Да? — вопросительно произнесла мама.
— У меня есть собака. Я буду приводить ее с собой.
— Большая? — с жадностью спросил Кирилка.
И с чего ему тетенька не понравилась? Подумаешь, строго разговаривает. Так это она с непривычки, в первый раз ведь пришла.
— Вполне достаточная, — решительным тоном ответила тетенька.
— Достаточная? — растерянно переспросила мама. — Для чего… достаточная?
Ноздри у тетеньки слегка раздулись.
— Не для чего, а — для кого. Для меня, разумеется.
— Ой, собака! — с сомнением сказала мама. — Это, знаете… так неожиданно.
— Мама! — умоляюще сказал Кирилка.
Мама покосилась на него и спросила жалобно:
— А эта ваша собака не покусает моего мальчика?
— Если он не будет ее дразнить.
— Не буду, не буду! — страстно заверил Кирилка.
— А будешь, так не обрадуешься, — отрезала тетенька.
Щеки у мамы покрылись густым румянцем. Она положила руку на плечо Кирилки:
— Он часто болеет. Да и когда здоров, придет из школы около часу дня и до шести один, без присмотра… А как насчет оплаты?
— Договоримся, — сказала тетенька. — Собаку, разумеется, на свои деньги буду кормить. Значит, завтра приду в час дня.
Тетенька поднялась с дивана:
— Попробуем, понравится ли этот мальчик мне и моей собаке. Вы напишите на бумажке, что купить. Если успею, куплю по дороге. Это уже в три часа не входит. Не успею, так не куплю.
Показалось Кирилке или нет, что, уходя, тетенька таинственно ему подмигнула? Скорей бы настало завтра! Главное, какой величины у нее собака?
— Мама, ты не забудь приготовить подстилку. И миску, из которой кормить, — озабоченно сказал Кирилка.
— Чудо какое! Неужели у нас будет няня? Пойду позвоню Машеньке… — Мама повернулась к Кирилке: — Кирилл, что тебе надо? Какая подстилка и миска?
— Ты что, уже забыла, что к нам завтра собака придет? — возмутился Кирилка.
— Ах, да, собака… Вот это и есть самое странное!