— Крокодильца такого не пущу!
— Кра… кро… крак… крок… — ни стальные, ни золотые зубы не слушались своего ужасно разгневанного владельца, сколько он ни старался. — Кра… крок… крок…
— Да в журнале «Крокодил» таких, как ты, частенько рисуют! Ты мне, Гаврила, больше жуликов не привози!
— В первый и последний раз, мамаша! — Гаврила низко поклонился ей в пояс. — Гражданин пассажир, ждите меня у моей машины. Если она сама двинется с места, зовите меня! Гаврила — человек добрый, но с дорогой тёщей никогда ссориться не будет! — И он скрылся в избе, а тёща его дорогая предупредила несчастного и ею не званного гостя:
— У нас собака на цепи волка позлее! На мелкие куски разорвать может! — И тоже скрылась в избе, откуда через открытые окна невероятно обильно и предельно вкусно пахло съестным.
— Абли… абли… абли… Гав… гав… — еле-еле-еле слышно скрипло прохрипел Жорж Свинкин. — Гав…. абли… гав… га-а-а-вв… рила! — выкрикнулось наконец у него. — А блины, Гаврила? Ты же обещал! Гав… гав… гав…
Окна в избе быстренько закрылись будто сами собой.
И тут Жорж Свинкин, хотя его и пошатывало от бессилия, хотя у него и кружилась от голода израненная, украшенная тремя разноцветными шишками и вся в мазуте голова, вспомнил о своей цели, вспомнил, куда и за кем он едет. Он поднял с земли какой-то сучок, чуть похожий на пистолет, кое-как, еле-еле взошёл на высокое крыльцо, медленно миновал сени, резко открыл дверь, перешагнул через порог, выбросил вперёд руку, в которой был зажат сучок, чуть похожий на пистолет, и самым страшным голосом, какой только ему удалось извлечь из своего голодного существа, скрипло прохрипел:
— Ррррррруки вверррррррх! Ма-а-а-а-арш к стене! Да быстро! При малейшем движении или звуке открываю огонь взрывающимися пулями! Я государственный тренер, не делайте из меня государственного пррррреступника!
Добрый Гаврила и его тёща-золото испуганно, суетливо, но в точности выполнили приказания, а Жорж Свинкин как сел за стол, так и не встал, пока не проглотил почти все блины и не выпил почти всю сметану.
Лишь после этого он, немного отдышавшись, заговорил:
— Немедленно к своему драндулету, Гаврила несчастная, иначе я за себя не отвечаю! У меня задание государственной важности! Жду тебя, Гаврила, через четыре с половиной минуты! — И Жорж Свинкин с подлинным достоинством, хотя и немного нервничая, удалился из негостеприимной избы.
У машины его догнал Гаврила, переодевшийся уже в свой обычный комбинезон, любезно распахнул дверцу кабины, но ничего не мог выговорить, кроме:
— Пр… пр… пр…
— Понимаю, понимаю, — снисходительно отозвался Жорж Свинкин, к которому вместе с ощущением сытости в желудке пришла в сердце крохотная долька доброты. — Прошу, ты хочешь сказать. Давно бы так. В кабине, пожалуй, всё-таки лучше. Везде у тебя грязь несусветная.
Вдруг тракторчонок быстро-быстро затарахтел, заскрипел, застучал, заповизгивал и рванулся вперёд. Гаврила восторженно ойкнул, бросился за ним следом, крикнув оторопевшему Жоржу Свинкину:
— Догоняйте, а то она укатится! А мне её не остановить! Она у меня с характером! Машина будущего! Самоходка!
Проклиная судьбу, Гаврилу и его тёщу, незадачливый поглотитель блинов со сметаной сначала бежал довольно неохотно, но потом сообразил, что на своей неуправляемой машине будущего Гаврила может укатить в леспромхоз один!
Но сколько бы и как бы ни старался Жорж Свинкин прибавить скорости, расстояние между ним и тракторчонком не уменьшалось, а всё заметнее увеличивалось, пока наконец своенравная машина не скрылась за поворотом.
Жорж Свинкин до того изнемог, что шёл уже не по прямой, а зигзагами, так как его от страшной усталости качало из стороны в сторону.
Лечь бы прямо на дорогу и уснуть…
Но вот чуткое левое ухо бескомандного тренера уловило тишину — тарахтение, скрипение, стукание и повизгивание не слышались более, но можно было различить голос Гаврилы:
— …е-е-е! …е-е-е-е!
Быстрее! Быстрее! А то этот самоходный, практически не управляемый драндулет будущего опять помчится вперёд, не обращая внимания на своего водителя.
Тракторчонок оказался сразу же за поворотом. Не мешкая, уже хорошо зная его характер, Жорж Свинкин взобрался на сиденье рядом с Гаврилой, спросил:
— Всегда она у тебя так вот?
— Всегда, всегда! — с гордостью отозвался Гаврила. — Поэтому никто на ней и не ездит. А я привык. Да вы не беспокойтесь, скоро, может быть, поедем.
— А доедем? Сегодня мы в леспромхоз попадём или нет?