— Мисс Мод, дорогая, не слишком ли это утомительно для вас? К церкви Скарздейл путь не близок, а ведь вы такая слабенькая, как я вижу.
— К церкви Скарздейл? — изумилась я. — Я не собираюсь к церкви Скарздейл. Кто сказал, что я иду туда? Меньше всего на свете я хотела бы отправиться к церкви Скарздейл.
— Боже милостивый! — воскликнула домоправительница. — Но внизу мадам требует от меня фруктов и сандвичей и уверяет, что вы горите желанием отправиться к церкви Скарздейл.
— Не может быть! — перебила я ее. — Мадам знает, как мне не хочется идти туда.
— Знает? — спокойно переспросила миссис Раск. — И вы ничего не говорили ей про корзинку с провизией? Ну не история ли! Что же она замышляет, что же… что у нее на уме?
— Мне неизвестно. Но я туда не пойду.
— Нет, дорогая, конечно, вы не пойдете! Но будьте уверены, в своей старой голове она вынашивает какой-то план. Том Фоукс говорит, она два-три раза наведывалась к «Фермеру Грею», попивала в трактире чай, может, задумала женить Грея на себе? — Миссис Раск присела и добродушно рассмеялась, а напоследок презрительно фыркнула: — И ведь такой молодой еще… а жена, бедняжка, и года нет, как умерла… Может, мадам при деньгах?
— Мне неизвестно… Мне это безразлично. Возможно, миссис Раск, вы заблуждаетесь в отношении мадам. Но я спускаюсь, я иду на прогулку.
Мадам держала корзинку — отставив руку далеко в сторону над пышной юбкой — но даже вскользь не упомянула о своих замыслах, о цели прогулки; беспечно и мило болтая, она зашагала рядом со мной.
Мы шли овечьим выгоном, а когда добрались до изгороди, я остановилась.
— Мадам, не довольно ли мы прошлись в эту сторону? Может, теперь отправимся к голубятне в парке?
— Вот глюпость! Моя дорогая Мод, вам же не по силам этаки расстояние!
— Хорошо, тогда идемте домой.
— А почему нам не пойти дальше в эту сторона? Ми еще не прошли сколько нужно, мистер Руфин будет недоволен, если ви не вигуляете полёженное. Пойдемте по тропе, остановимся, где захотите.
— А куда вы намерены идти, мадам?
— Никуда, в особенность. Идемте, не будьте глюпышкой, Мод!
— Но эта тропа ведет к церкви Скарздейл.
— И верно! Что за прелестни место! Впрочем, нам не надо так далеко забираться.
— Но я сегодня не расположена покидать пределы нашего парка, мадам.
— Пойдемте, Мод, не говорите глюпостей!.. Какие у вас помысли, мадемуазель? — приступила ко мне суровая гувернантка, вдруг позеленев и перейдя на резкий тон.
— Мне не хочется перебираться через изгородь, мадам. Благодарю, но я остаюсь здесь.
— Ви сделаете, что хочу я!
— Отпустите, мадам, — вырвался у меня крик, — мне больно!
Она крепко сжала мое запястье своей громадной костлявой рукой и, казалось, собиралась тащить через изгородь силой.
— Отпустите! — повторила я хрипло, потому что боль становилась уже нестерпимой.
— Là![39] — крикнула она с гримасой ярости и, расхохотавшись, выпустила мою руку, при этом толкнула назад, так что я довольно неудачно упала и пребольно ушиблась.
Я поднялась, несмотря на мой страх перед ней, крайне рассерженная.
— Я поинтересуюсь у папы, допустимо ли так плохо обращаться со мной.
— Что же я сделяля? — вскричала мадам, из ее запавшего рта вырывался омерзительный хохот. — Я же старалясь, помогаль вам через изгородь перебраться! Могля я удержать вас, если ви пожелали рвануться назад и свалились? Так всегда и бывает, когда маленьки мадемуазели не слюшаются, набьют шишьек, а потом у них все крюгом виноваты. Говорите что хотите — думаете, я испугалясь?
— Очень хорошо, мадам.
— Ви идете?
— Нет.
Она не отрывала чудовищно злобного взгляда от меня, я глядела на нее невидящими глазами — наверное, так пташки отвечают на совиный взгляд по ночам. Я не могла двинуться ни вперед, ни назад, только глядела на нее совершенно беспомощно.
— Ви же прелестни воспитаннис, чарёвательни молядой особа! Такой дрюжелюбни, такой вежливи и послюшни! Я направляюсь к церкви Скарздейль, — вдруг прервала она поток похвал в ироничном тоне. И резко обратилась ко мне: — Ви, если посмеете, оставайтесь. Но я велю вам следовать за мной — слишите?
Тверже, чем прежде, противясь ее воле, я осталась на месте и наблюдала, как она яростно зашагала прочь, как взмахнула корзинкой, наверное, воображая, что одним ударом сносит мне голову.
Вскоре, однако, она немного остыла, поглядела через плечо и, увидев, что я по-прежнему за изгородью, остановилась, мрачно, кивком, поманила меня. Я не двинулась ни на шаг, и тогда она обернулась, дернулась как разъяренное животное и, казалось, мгновение не могла решить, что же делать со мной.