— Я хорошо стреляю.
— Может быть, не сомневаюсь. Но ты понимаешь, во что вляпался?
Княгиня подошла ко мне и хмуро посмотрела в глаза.
— Три поединка подряд — это большой риск. Но даже если ты выйдешь победителем, знаешь, что будет? Убьёшь троих мальчишек и получишь славу мясника. Родственники после кровавой расправы нажмут на все рычаги, чтобы сослать тебя в Сибирь. Ты этого хочешь?
— Я…
— Даже если у них не получится, тебя не примут ни в одном приличном доме. Понимаешь?
— Да, нехорошо получается.
— Нехорошо?!
Она протянула руку и ткнула меня пальцем.
— Ты точно человек? Попал в сложное положение и спокойно говорит “нехорошо вышло”. А может, ты кадавр?
— Кто?!
— Мертвяк — дядя тебя воскресил и за племянника выдал.
Глядя на моё вытянувшееся лицо, княгиня рассмеялась:
— Да шучу я, шучу. А то ишь, невозмутимый, как статуя. Думай, что будешь делать. Голова у тебя молодая, светлая, должен выкрутиться.
Ночью я проснулся от странных завывающих звуков. Будто кто-то тянул десяток котов за хвосты, да ещё и подпевал им гнусавым голосом. Что за ерунда непонятная? Неприкаянная душа мучается? Боброву с животом стало плохо?
Я попытался заснуть, но жуткие звуки пробирали до костей. И вроде негромко слышно, а спать невозможно. Попробовал накрыть голову подушкой, но и это не помогло — завывание доставало и там, только ещё и дышать нечем. Пришлось встать, одеться и идти на поиски источника гадостного шума.
Для начала поднялся на третий этаж, но там было тихо. Спустился на второй и прошёлся в оба крыла — звук был рядом, но ни тише, ни громче не делался. Ладно, будем искать на первом.
Странная акустика у этого дома. В столовой было тихо, как в могиле, а в гостиной, что сразу за ней, звук налился силой и драл по нервам не хуже скрипа железа по стеклу. Я распахнул следующую дверь, вышел в коридор, но там звук неожиданно пропал. Да ёшки-матрёшки! Может, это у меня галлюцинации? Что за ерунда здесь творится?
Наудачу я пошёл в левое крыло, и неожиданно звук стал усиливаться. Ага, вот ты где! Я распахнул дверь и замер на пороге.
— Марья Алексевна? Простите…
Княгиня обернулась. В чепце и ночной рубашке, она сидела на пуфике, обняв руками арфу. Зелёное лицо без белил делало её похожей на Настасью Филипповну.
— Не хотел вам мешать, ещё раз прошу прощения. Мне послышалось…
— Музыка? — она лукаво и немного пьяненько прищурилась. — Уснуть не можешь?
— Ну… Не уверен, что это была музыка.
— Зайди, — скомандовала она, — и дверь закрой.
Я выполнил её просьбу.
— Садись, — княгиня указала на кресло. — Ром будешь?
— Нет, спасибо.
— А я буду, — тяжело вздохнув, она взяла бокал, — бессонница у меня.
— Сочувствую.
— Но как выпью, сразу тянет музицировать.
Она вздохнула и провела пальцами по струнам. Ы-ы-ы! Тот самый звук!
— Чёртовы эльфы, — княгиня скривилась, — их наследие.
— В каком смысле?
— Я, дружок, на четверть эльфийка, чтобы ты знал. Вот и тянет к этой дуре, — княгиня шлёпнула ладонью по раме арфы, — а слуха нет. Мучаюсь, страдаю, но ничего не могу с собой поделать. Почитай каждую ночь музицирую.
Зелёные пальцы пробежали по струнам. Ёшки-матрёшки, такую “музыку” надо в качестве пыток использовать — пять минут и любой расскажет грехи с самого рождения.
— Иди спать, — княгиня усмехнулась, — вон там на столике затычки, так ты в уши их вставь. Заснёшь как миленький.
— Спасибо.
— Иди, говорю, а то перекошенным лицом всё удовольствие портишь.
Я взял затычки, ещё раз поблагодарил и пошёл к себе. Надо же, эльфийка на четверть. Никогда бы не подумал, особенно по цвету кожи. Кстати, теперь понятно, почему родня с ней не живёт. Будь у меня такая тётушка с арфой, я бы тоже сбежал подальше.
Утром ко мне постучался мажордом.
— Константин Платонович, — с поклоном обратился он ко мне, — приехали секунданты. Возможно, вам будет интересно лично поговорить с ними.
— Благодарю, милейший. Проводи меня.
У нас была договорённость с Бобровым, и чуть позже он всё равно бы пригласил меня. А мажордом умница, сообразил заранее.
В гостиной кроме Боброва собрались Марья Алексевна, Диего и Александра. Секунданты, худощавый тип с желчным лицом и молодящийся толстяк, смотрели на меня с любопытством и жалостью.
— Поскольку, — начал бубнить худой, — на поединок вызвали вас, вы можете выбрать оружие и место схватки.