На нашу позицию тоже полезли пруссаки. И быть нам битыми, если бы я не разложил там ночью «мины». Они жахнули разом, усеяв склон разорванными телами, а остатки пехоты откатились назад и больше уже не пробовали атаковать в этом месте.
— Сидоров! «Близнят» на левый фланг!
Уже привычно накачивая Печати в двустволке, я открыл огонь по пехоте.
Бумс! Бумс! Бумс!
Стволы от частой стрельбы начали раскаляться.
— Сидоров! Уксус!
Унтер плеснул на «близнят» из приготовленного ведра. Удушливый пар поднялся над пушкой, и не дожидаясь, пока он рассеется, я зарядил и снова выстрелил. Бумс! Бумс!
— Уксус!
— Вашбродь! — Сидоров окатил пушку и подскочил ко мне. — Пруссаки наших справа смяли! Сейчас к нам в тыл зайдут!
Да вашу медь в купорос! Я бросился к тыловой части нашего маленького редута. «Близнята» должны остыть, а мне надо прикрыть батарею. Придётся задействовать секретный резерв.
На вершине холма уже шёл бой. Четыре шуваловских мушкетёрских полка, развернувшись направо и налево, пытались отбить яростную атаку пруссаков. Но вместе с пехотой Фридрих отправил на передовую и боевых магов. Не слишком сильных, не самых опытных, но их было много, и каждый швырял огненные всполохи и слабенькие «молоты».
Я ничего не мог сделать. Несколько моих «молотов», ещё пяток выстрелов из «близнят» не исправили положения. Мушкетёры Шувалова дрогнули, отступили раз, другой, а затем в беспорядке побежали. Бросая орудия и редуты, как горох посыпались они по северному склону, надеясь спастись через болотистую низину.
— Вашбродь! В окружении мы! Уходить надо!
— Спокойно, Сидоров.
— Перебьют же, вашбродь! Как курей!
— Возьми людей и катите сюда телегу. Быстро!
Сидоров посмотрел на меня как на сумасшедшего. «Перегородить телегой проход на редут? Не поможет!» — читалось у него на лице. Но я так на него зыркнул, что унтер побледнел и кинулся выполнять приказание.
Через несколько минут телега перекрыла проход. А я дёрнул за эфирную струну, приводя в действие свой «сюрприз».
Дно телеги пробили три железные ноги и впились в землю длинными когтями. Пришлось пойти на такой компромисс — в кузнице батареи ничего сложнее сделать не получилось. Эти ноги не умели ходить, только стоять и крепко держать позицию. И, самое главное, поднять над собой тяжёлую «голову»: стальной короб, напоминающий орудийную башню линкора. Только вместо орудий там стояли пять «огнебоев», переделанных из обычных ружей. В них тоже была своя изюминка: я пожертвовал дальностью и точностью, взамен подняв скорострельность. Пожалуй, тридцать выстрелов в минуту они могли легко сделать. Греться, конечно, конструкция будет адски, и «огнебои» потом только выкинуть, но своё дело они сделают.
— Auf den Kaiser! Auf den großen Friedrich!
Несколько десятков пруссаков, воодушевлённых взятием холма, кинулись по узкому проходу на нашу батарею.
Над телегой поднялась «голова» моего боевого треножника, повела стволами, будто принюхиваясь, и застрекотала выстрелами.
Пехотинцы не поняли, что происходит. Они до последнего рвались вперёд, пока не полегли на узкой дорожке все до единого.
Пффф! Над «головой» поднялся дымок от перегретых стволов. Я дёрнул эфирную нить, проверяя их состояние. Нормально, ещё продержимся несколько таких серий.
— Hoh! Hoh!
Пруссаки, не разобравшись, что случилось, послали на незатихающую батарею ещё несколько десятков солдат.
Те не видели перед собой врага, только странную телегу без людей, и без страха бежали вперёд. Прозвучавшее стаккато выстрелов быстро убедило солдат прилечь и отдохнуть до второго пришествия. Проход, и так не слишком просторный, теперь был завален мёртвыми телами до половины.
— Батарея! Пушки развернуть в сторону холма! Бить картечью по готовности!
По обрыву подняться никто не сможет, а вот с другой стороны потребуются все силы. Нам теперь главное — удержаться, про осмысленную атаку чужой артиллерии и речи нет.
— Господин капитан!
Ко мне подбежал Саблин. Глаза у него были навыкате, а лицо заливал пот.
— Клевцова убили! Я в одиночку щит не смогу…
— Сможешь! — гаркнул я на него. — Держать щит! А ну, к орудию, головой за него отвечаешь! Понял? Кроме нас некому, не удержишь, так всех перебьют. Бегом, Саблин, пруссаки сейчас попрут!
Пруссаки и правда собрались под прикрытием бруствера, и оттуда долго доносились крики. Кажется, офицер требовал взять нашу батарею. Да механическую дуру вам на воротник! Не дождётесь, поганцы.