Из Петербурга мы выехали без эксцессов. Я до последнего держал оружие под рукой и, только когда проехали заставу и оказались за городской чертой, позволил себе немного расслабиться. Кажется, пронесло, и нас никто целенаправленно не искал.
Если Киж не ошибся, то о нашем визите к Елизавете никто не знает. О происхождении Тани известно только Разумовскому, а бывший фаворит не будет трепаться об этом, особенно новому императору. По всему выходит, что скрываться и бежать из России пока смысла нет. А вот «замаскировать» Таню на всякий случай необходимо. Как только вернёмся в Злобино, первым же делом подключу Марью Алексевну к этому вопросу.
В полдень нас догнал Киж, и я велел сделать остановку на ближайшем постоялом дворе. Не знаю, проклятье на Тане или нет, но девушка сидела бледная и вялая, так что подкрепиться ей совсем не помешает.
— Константин Платонович, я не хочу есть, честное слово, — попыталась протестовать Таня.
— Бульона хотя бы выпьешь. На тебе лица нет, хоть сейчас в больницу вези.
— Не надо в больницу! Я домой хочу.
— Тогда не спорь.
Она улыбнулась, но вышло совсем кисло. Эфир вокруг неё продолжал закручиваться воронкой, то стихая, то превращаясь в небольшой смерч.
Остановились мы на почтовом дворе возле деревушки Чудовский Ям. Трактир там оказался вполне сносный, а из посетителей в общем зале сидели только купец с приказчиком. Наши охранники-разумовцы устроились ближе ко входу, а мы выбрали стол у окна. Заказали обед, и я велел отнести еду Ермолайке, сторожившему дормез. Из парня вышел толковый, но очень мнительный возница, — в дороге он не отходил от экипажа, подозревая в каждом встречном разбойника или грабителя. Пришлось даже выдать ему «огнебой», чтобы поменьше нервничал, но стрелять я ему разрешил только в крайнем случае.
Разговор с Кижом я отложил, пока рядом не будет лишних ушей. Мертвец зашёл в трактир вместе с нами, заказал какой-то дрянной выпивки и молча потягивал её из кружки. Чем больше я за ним наблюдаю, тем сильнее у меня подозрение — пьёт мертвец не для удовольствия. Такое ощущение, что спирт как-то участвует в его загадочном посмертном обмене веществ. Но боюсь, он категорически откажется от исследования себя любимого.
Нам только подали еду, когда в трактир ввалилась шумная компания. Пять молодых дворян в партикулярном платье и два офицера в ярких мундирах. В париках, треуголках, со шпагами на поясе. Судя по пыльной одежде, они проделали немалый путь верхом.
— Хозяин! Обед, немедленно!
— Вина!
— Хорошего, а не руссиш помоев!
Они подняли такой гвалт, будто их было пара десятков. Вокруг забегали трактирные слуги, усадили гостей за стол в центре зала, постелили чистую скатерть и немедленно принялись таскать им блюда с закусками.
Я зацепился за компанию взглядом и хмыкнул от удивления. Какие-то они все низенькие подобрались, будто специально. Если бы не шляпы, они едва достали бы мне до подбородка. И тут меня будто стукнуло — цверги! Носы самую малость крючком, слегка заострённые уши и специфические черты лица. Ну точно, цверги. А такую «цветастую» форму могут носить только голштинцы из личного полка Петра Фёдоровича, которых он специально выписал с немецкой родины, чтобы демонстрировать с их помощью выучку и величие армии Фридриха. Наверняка эти судари едут в Москву по поручению нового императора или кого-то из его ближайшего окружения. Да и пусть едут, меня эти дела точно не касаются.
На купца и нашу охрану офицеры внимания не обратили. Таню коротко осмотрели, но не нашли её достойной своей благосклонности. А вот моей персоной неожиданно заинтересовался веснушчатый дворянчик. Покосился на меня раз, другой, третий… Он что-то сказал своим спутникам, и вся компания коротко бросила в нашу сторону колючие взгляды. Цверги несколько минут переговаривались, качая головами, затем один из офицеров хлопнул веснушчатого по плечу, а другой кивнул и ухмыльнулся, глядя на меня.
Дворянчик встал, одёрнул камзол, поправил шпагу и двинулся к нашему столику. Не доходя пары шагов, он остановился и пристально уставился на меня.
— Вы есть Урусов.
Я отложил вилку и демонстративно осмотрел цверга с головы до ног.
— Приличные люди, сударь, сначала представляются, и только потом задают вопросы.
Он вскинулся, окатив меня презрительным взглядом, и выпятил нижнюю губу.
— Я не спрашивать, я утверждать. Вы есть Урусов. Кунерсдорфский мясник, застреливший великого короля Фридриха.
— А грузди здесь хороши, — я отвернулся от цверга, подцепил вилкой солёный гриб и отправил в рот, — Дмитрий Иванович, обязательно попробуй.