Может, рассказать ей про Лукиана? Пусть его агитирует на подобную работу. Будет смешно, если монах вернётся ко двору и влезет обеими руками в политику.
— А ваш телеграф? — императрица всплеснула руками. — Великое изобретение, на которое мой муж так и не подписал привилегию. Не ошибусь, если скажу, что у вас наверняка немало идей, которые поспособствуют славе России. Я же, со своей стороны, хочу оказать вам всемерную поддержку
Звучит, конечно, красиво, но как оно обернётся, дойдя до дела? Впрочем, это можно проверить только на собственном опыте.
— Кроме того, я должна восстановить справедливость и вернуть вам титул князя.
Тут я не удержал улыбку.
— Ах, Екатерина Алексеевна, ни в коем случае! Моих родичей, князей Урусовых, хватит удар, если вы создадите ещё одну ветвь рода. Да и не стоит оно того — князь без княжества, на мой вкус, бесполезное сотрясение воздуха.
— Вот как, — Екатерина прищурилась. — В ваших словах есть определённая истина. Я подумаю, что можно сделать в таком сложном случае.
Орлов и императрица переглянулись, тот еле заметно кивнул, и она снова посмотрела на меня. На этот раз совершенно по-другому — пристально и напряжённо.
— Вы очень прямой и честный человек, Константин Платонович. Нет, это не лесть. Я достаточно слышала о вас, чтобы сделать такие выводы. Вы не юлите, не заискиваете перед сильными, не бежите от опасности. Поэтому я прямо попрошу вас, без недомолвок и намёков. Помогите мне!
Она выставила ладони вперёд.
— Нет, не перебивайте, Константин Платонович, выслушайте сначала. Без вас мы не сможем убедить императора отказаться от власти. К тому же ваша репутация в войсках поможет склонить офицеров. Я прошу, я умоляю вас — помогите!
В порыве Екатерина взяла мои руки в свои ладони.
— Я буду вам обязанной, Константин Платонович. Поверьте, я умею быть благодарной! Обещаю, клянусь — вы не пожалеете о своём выборе.
Ответить я не успел. В комнату вбежала девушка лет двадцати, некрасивая, но с простым открытым лицом.
— Матушка, Пётр Фёдорович к вам идёт!
— О боже мой! — императрица побледнела и вскочила, уронив на пол веер.— Гриша, уходите немедленно!
Увы, бежать тем же путём не представлялось возможным. Из той комнаты, где была дверца тайного входа в покои императрицы, уже слышался шум и приближающиеся шаги.
Орлов дёрнул меня за рукав и уверенно потянул к шкафу у дальней стены. Быстро распахнул дверцу, втолкнул меня внутрь, залез следом и закрылся изнутри. Судя по отработанным действиям, Орлов пользовался этим укрытием не первый раз.
— Тихо, — прошептал он, — это не надолго.
Темнота в шкафу пахла какими-то цветами и пылью. Висящая на вешалках одежда колыхалась от дыхания и, будто привидение, касалась лица. А снаружи грохотал раздражённый голос императора.
— Фот фы где, мадам! Ещё не спите? Злоумышляете протиф меня?
— Побойтесь бога, Пётр Фёдорович, я никогда… — Екатерина взяла себя в руки, и её голос звучал уверенно.
— Фы собираете у себя фсякую шфаль! Мне донесли, кого фы притащили к себе! Моего фрага!
— Вашего врага?
— Да! Этого убийцу! Его фидели здесь, сегодня!
— О ком вы, Пётр Фёдорович? Какого убийцу?
— Фы знаете, о ком я! Не притворяйтесь мадам. Фыдайте мне его, немедленно!
Слушать скандал царственного семейства из шкафа — то ещё удовольствие. Голос императора звучал неприятно и слишком громко. А тут ещё страшно захотелось чихнуть, и я с трудом сдерживал этот порыв.
— Я не понимаю, о чём вы говорите.
— Ах так? Хорошо, я сам найду его. Но тогда! Тогда! Я прикажу арестофать фас, мадам. Моё терпение кончилось!
Снова застучали шаги, голоса отдалились, и я перестал разбирать слова. Судя по тону, император устроил обыск в спальне Екатерины, чем вызвал её неподдельное возмущение.
Минут через десять снова послышались шаги — императорская чета возвращалась обратно.
— … я же вам говорила…
— Мне не могли солгать! Он здесь!
Голоса смолкли, и повисла напряжённая пауза. Будто император оглядывал комнату в поисках убежища, где прятался «убийца». То есть именно я.
— Фот! Шкаф! Он там! А, мадам, я разгадал фашу хитрость!
Я почувствовал, как напрягся Орлов. Только бы он не наделал глупостей! Открытого убийства императора ему не простят, и мы оба отправимся на плаху.
Надо было срочно спасать ситуацию, но в голову упорно лезла только невидимость. Я вспомнил, как Киж набрасывал «плащ мертвеца», и дёрнул Анубиса. «Сможешь?» — спросил я его про себя. «Да легко», — ответил без слов Талант и задрожал от напряжения.