— Дмитрий Иванович, хватит валяться. Спустись и добей выживших. А после бегом ко мне, есть ещё для тебя работа.
Киж вскочил, щёлкнул каблуками и бегом умчался выполнять поручение. А меня ждал последний акт этой пьесы — исполнение обещанного.
Он сидел в маленькой комнате на третьем этаже. Бледный, худой, нескладный, с лицом ребёнка и глазами старика. Иван Антонович, свергнутый в младенчестве император Российский, всю жизнь проведший в заточении. Вызывающий одновременно жалость и уважение. Честное слово, я бы не выдержал сидеть под замком столько времени!
Когда я распахнул дверь и вошёл, он вскочил, но в его взгляде не было и тени страха. Парень не знал, куда деть руки, отчего то прятал их за спиной, то начинал теребить полы камзола.
— Добрый день, Иван Антонович. Я не ошибся, это же вы?
— Я, — он нервно дёрнул щекой. — Вы пришли меня убить?
— Не совсем. Убивать я вас не буду, но умереть вам придётся в любом случае.
— Тогда сделайте это быстро. Не хочу мучиться.
— Иван, вы позволите вас так называть?
Он кивнул.
— Скажите, чего вы хотите?
— Я⁈
Вопрос ошарашил его. Иван выпучился на меня, не понимая, о чём я говорю.
— Именно вы. Царствовать? Отомстить? Или чего-то другого?
— Уехать, — он ответил не раздумывая, — подальше от всего этого. Уехать и никогда не возвращаться.
— Очень хорошее желание. И чем бы вы занялись там, куда уедете?
— Я… — он замялся, — я хочу посмотреть мир.
— В самом деле?
— Всегда хотел узнать, что находится снаружи. Там, — он махнул рукой, — за дверьми. Оттуда приходили люди, но меня никогда не выпускали. У меня было окошко, — он светло улыбнулся, — маленькое, но в него я видел кусочек неба. То синего, то голубого. А когда по нему плыли облака, я смотрел на них и воображал, над чем они полетят дальше. Крыши городов, поля, деревья.
Иван болезненно поморщился.
— Никогда не видел лес. Читал, что это много деревьев, а представить не могу. Когда меня сюда везли, хотел посмотреть, а они не дали. Я так и не видел, какой он.
За спиной послышались шаги.
— Это он? — Киж с интересом разглядывал Ивана. — Забавный.
— Зачистил первый этаж?
— Там ваш Джурьефф развлекается, мне работы не осталось.
— Тогда сбегай-ка ты в город, дружище. Мне срочно нужен свежий труп, желательно сегодняшний. Без ран и увечий, ростом, — я указал на Ивана, — с него. И чем быстрее, тем лучше.
Киж хмыкнул и окинул парня взглядом, от которого тот поёжился.
— Сейчас что-нибудь придумаю, Константин Платонович.
— Что вы сделаете со мной? — Иван осмелился спросить, только когда Киж вышел.
— Как я уже говорил, вам придётся умереть. Иван Антонович, бывший император, должен стать покойником. А кто-то другой, скажем, Антон Иванович, даст обещание никогда не возвращаться в Россию и уедет. Будет смотреть мир, жить и наслаждаться жизнью.
Я улыбнулся ему как можно искренней.
— Вы…
— Вот только, — я прищурился, разглядывая его, — вам нужен будет спутник.
— Не надо!
— Нет, дорогой мой. — Фразочка Джурьеффа оказалась прилипчивой, так и просясь на язык. — Вы не знаете жизни и можете наделать глупостей. Кто-то должен присмотреть за вами и научить жить среди людей. Оставайтесь здесь и никуда не уходите, пока я не вернусь.
На всякий случай я его запер. И ему безопасней, и мне спокойнее. Подойдя к окну, я прислушался к эфирному эху сражения, идущего за городом. Похоже, битва затягивается: то ли опричников оказалось больше, чем рассчитывал Миних, то ли гвардия дралась не слишком доблестно. Впрочем, мне такой поворот на руку, останется больше времени на всё задуманное.
Спустившись на первый этаж, я прошёлся по залам. Разглядывая трупы погибших опричников и подбирая подходящего кандидата. Я осматривал очередного покойника, когда двери в зал распахнулись от тяжёлого удара.
Честно скажу, мне чуть дурно не стало. В проём двери пролезло жуткое нечто. Мёртвый кентавр с восьмью человеческими ногами, массивным торсом и шестью руками. Головы у чудовища не было, зато грудь была усеяна десятком глаз без век.
— Хорош? — рядом с кошмаром появился довольный Джурьефф. — Как вам такое, Константин Платонович? По-моему, опыт удался на отлично.
— Что за гадость вы сделали?
— И вовсе не гадость, — он посмотрел на меня с легкой обидой, — а боевой кадавр. Между прочим, я единственный специалист по ним. Если бы вы знали…
— Глеб Андреевич, сейчас не до лекций. Мне требуется…