Я поспешил уверить лейтенанта, что ему невероятно повезло, так как, будучи столь юным, он уже немало испытал, и лейтенант сразу же остыл.
Он рассказал, что служил при Моро, участвовал в переходе Наполеона через Альпы и сражался при Маренго.
— Если вы пообщаетесь с солдатами, то, верно, не раз услышите имя Этьена Жерара, — сказал он. — Я имею право считать себя героем солдатских сказок, которые они любят слушать по вечерам. Вам расскажут о моей дуэли с шестью учителями фехтования или как я один атаковал австрийских гусар под Грацом, унес их серебряные литавры и приторочил их к своему седлу. Уверяю вас, что вовсе не случайно меня назначили схватить мятежников прошлой ночью. Полковник Лассаль очень опасался тех республиканцев, и кто бы мог подумать, что на мое попечение отдадут какую-то жалкую личность! Храбрости у него, как у цыпленка.
— А тот, другой, Туссак?
— Ну, этот не таков! Неплохо было бы проткнуть его шпагой. Но он бежал. Солдаты напали на его след и даже стреляли, но он слишком хорошо знает местность, вот и ушел через болото.
— А что сделают с арестованным заговорщиком?
Лейтенант Жерар пожал плечами.
— Я очень сочувствую вашей кузине, — сказал он, — но не пристало такой чудесной девушке любить труса! Ведь есть же много красивых и доблестных офицеров. Я слышал, что император устал от бесконечных заговоров, и, дабы другим неповадно было, этого злоумышленника решено сурово покарать.
Разговаривая таким образом, мы скакали по широкой ровной дороге, пока не достигли лагеря. Когда мы остановились на холме, перед нами как на ладони предстала пестрая картина лагерной жизни — бесконечные ряды лошадей, артиллерия, толпы солдат. В центре стояла большая палатка, окруженная низкими деревянными домиками; над ней развевался трехцветный флаг.
— Это штаб императора, а деревянные домики — главные квартиры маршала Нея, командира корпуса. Это только одна из армий, остальные расположены к северу отсюда. Император посещает все армии, сам все контролирует. Но здесь его лучшие войска, поэтому мы чаще видим его, в особенности когда императрица с двором приезжает в Пон-де-Брик, Он и сейчас здесь, — прибавил гусар, понизив голос и указывая на центральную палатку.
Дорога к лагерю шла через обширную долину, где маневрировали и производили различные учения бесчисленные полки кавалерии и пехоты. Мы так много слышали в Англии о войсках Наполеона, подвиги их казались нам такими невероятными, что пылкое воображение рисовало этих людей совершенно необыкновенными. На самом же деле пехотинцы в синих сюртуках, белых рейтузах и штиблетах оказались самыми что ни на есть обыкновенными людьми, и даже их высокие шапки с красными перьями не придавали им особой внушительности. Однако за многие месяцы, проведенные в боях, эти молодцы достигли в военном деле совершенства. В их рядах насчитывалось множество ветеранов; все унтер-офицеры довольно потрудились на своем веку, да и офицеры, стоявшие во главе войск, вполне заслуживали доверия, так что англичане имели серьезные основания опасаться за судьбу Британии. Не помести Питт английский флот, лучший во всем мире, в проливе, вероятно, история Европы была бы теперь иною!
Лейтенант Жерар, видя, с каким интересом я следил за учением солдат, очень охотно удовлетворил мое любопытство, называя те полки, мимо которых мы проезжали.
— Эти молодцы на вороных лошадях с большими голубыми чепраками — кирасиры, — сказал он. — Они настолько тяжелы, что могут ехать только галопом, поэтому при атаке, кроме них, необходимо иметь отряд гусар.
— Кто теперь занимает высший пост в генеральном штабе?
— Генерал Сен-Сир, которого зовут Спартанцем с Рейна. Он убежден, что простота жизни и одежды — главное достоинство солдата, и на этом основании не признает никакой формы, кроме синих сюртуков, как вот эти. Сен-Сир прекрасный офицер, но он не пользуется популярностью, главным образом, потому, что его вообще редко видят; он целыми днями не выходит из своей палатки, предаваясь игре на скрипке. Кроме того, Сен-Сир неимоверно требователен к солдатам. Ну а я нахожу, что если солдат и пропустил иной раз добрый стакан вина, чтобы промочить горло, или же захочет пофрантить в неформенном мундире, украшенном побрякушками, то это не столь уж большая вина. Признаюсь, я и сам не прочь выпить и пофрантить люблю, и пусть те, кто знает меня, скажут, мешает ли это моей службе. Видите вон тех пехотинцев?