— Да-да, я буду! Мы все последуем за вами! Кон-стан, проводи дам к экипажу. Бертье, распорядились ли вы о погрузке войск? Подите-ка сюда, Талейран, я хочу поговорить с вами насчет моих планов на Испанию и Португалию. Месье де Лаваль, вы можете сопровождать императрицу в Пон-де-Брик. Мы увидимся с вами на приеме.
Глава пятнадцатая
Раут у императрицы
Пон-де-Брик, маленькое селение, благодаря неожиданному прибытию двора, который должен был оставаться здесь несколько недель, был переполнен гостями. Гораздо проще и удобнее было бы разместиться в Булони, где есть более подходящие и лучше обустроенные здания, но раз Наполеон наметил Понде-Брик, оставалось только повиноваться. Слова «невозможно» для него не существовало, и с этим приходилось считаться всем, кому по долгу службы приходилось исполнять его желания.
Целая армия поваров и лакеев расположилась в крошечных домах деревушки. Затем прибыли сановники новой Империи, после них — придворные фрейлины и их поклонники из лагеря. Императрица занимала целый замок, остальные вынуждены были довольствоваться деревенскими домами, если не могли найти что-нибудь лучшее, и с нетерпением ожидали дня, когда можно будет наконец вернуться обратно в покои Версаля или Фонтенбло.
Императрица милостиво предложила мне место в своем экипаже, и всю дорогу до деревни, как будто забыв пережитую только что сцену, она весело болтала, задавала тысячу вопросов обо мне самом и о моих делах. Жозефина считала своим долгом все знать о каждом придворном, и это было одной из наиболее характерных и приятных ее черт. Особенно она заинтересовалась моей Эжени, и, так как эта тема меня весьма волновала, в конце концов я продекламировал настоящий хвалебный гимн своей невесте, который императрица внимательно выслушала, иногда прерывая меня сочувственными восклицаниями. Мадам де Ремюза при этом глупо хихикала.
— Вы непременно должны представить ее ко двору! — воскликнула императрица. — Неужели же можно оставить прозябать в английском захолустье такую девушку, олицетворение красоты и добродетели! Говорили вы об этом с императором?
— Но его величество знал о ней и без моего рассказа.
— Он знает все и обо всех, это удивительный человек. Вы слышали, он упрекнул меня за то, что я заказала парюру из бриллиантов и сапфиров? Лефевр дал мне слово, что об этом никто не узнает и что я заплачу ему позже, однако вы видели, что императору все известно. Что же он сказал вам, месье де Лаваль?
— Император сказал, что позаботится о моей женитьбе.
— Но это серьезнее, чем я думала, — озабоченно проговорила она. — Наполеон способен в одну неделю окрутить вас с любой из придворных дам. В этом вопросе, как и в других, он не позволяет себе противоречить. Сплошь да рядом по его настоянию заключаются весьма оригинальные браки. Но я еще увижусь с императором до моего отъезда в Париж и подумаю, что смогу для вас сделать.
Пока я рассыпался в благодарностях за ее доброту и сочувствие ко мне, экипаж подкатил к подъезду замка, у которого стояли две шеренги ливрейных лакеев и два караула гвардейцев, что указывало на пребывание здесь лиц императорской фамилии.
Императрица и ее статс-дама поспешили удалиться для совершения вечернего туалета, а меня проводили в салон, куда уже съезжались гости. Салон был просторным, квадратным, очень скромно меблирован, так что скорее походил на гостиную провинциала-помещика, чем покои императрицы.
Мрачные обои, старинная, красного дерева мебель, голубая обивка которой выцвела и обветшала, — все это отнюдь не способствовало радостному настроению. Впрочем, впечатление это несколько смягчалось многочисленными канделябрами на столах и бра на стенах: яркий свет придавал салону торжественный и праздничный вид.
Рядом с салоном находилось несколько небольших комнат, отделявшихся друг от друга дешевыми занавесками в восточном стиле; там были приготовлены карточные столы. Вокруг них толпились дамы и кавалеры. Дамы, по приказанию императора, в закрытых вечерних платьях, штатские мужчины — в черных костюмах, а военные — в полной парадной форме.
Туалеты дам были сшиты из дорогих ярких тканей: хотя император и проповедовал экономию во всем, он приказал одеваться так, чтобы платья соответствовали пышности и блеску двора. Простота классических костюмов отошла в прошлое вместе с эпохой революции, и теперь преобладал восточный стиль. Восточные костюмы вошли в моду, когда завоевали Египет, и надевались в честь императора-завоевателя; этот стиль требовал большого вкуса, но зато и давал возможность выделиться среди прочих. Римская Лукреция сменилась восточной Зулейкой, и салоны, подражавшие величию Древнего Рима, внезапно обратились в восточные залы.