– То есть?
– Ну, то есть, можно перестать быть таким.
–Как?! Все мои предки были оборотнями, во мне это плотно сидит, что тут уже сделаешь? Я тоже лис, и дети мои будут лисы, и внуки, и я ничего не могу сделать, я только маленькая капля в этом океане.
– Океан – это множество капель, – возразила я.
– Да ладно? – с насмешкой в голосе спросил Руди.
– Да! – с уверенностью сказала я. – Вот дядя стал человеком, почему ты не можешь?
Не знаю, что крутилось в этот момент у рыжего в голове, но он недоверчиво нахмурился, глядя на меня.
– Мы найдём выход, – пообещала я.
– Это вряд ли, – буркнул он.
– Ты так говоришь, будто не хотел бы этого!
– Хотел бы, очень хотел, – Руди вздохнул, – но мы не мо…
– Я тебе это обещаю.
– Ладно. Но я всё равно мало в это верю.
Мы замолчали. Мне было ужасно холодно, но я не желала уходить.
– А знаешь что? – начала было я.
– Что? – откликнулся Руди.
– Ну… – слова застряли на полпути. – Я…
Рыжий поднял голову и внимательно уставился на меня:
–Ну?
– Вон на том дереве – отличное место для домика, как считаешь? – спросила я, указав на размашистый дуб с толстыми ветвями.
– Хм… Да, неплохое, – согласился Руди. – Но домик на дереве – слишком ненадёжно… Я больше люблю всякие подвалы. Я бы сделал себе жильё под землёй.
– Типа лисья нора? – догадалась я.
– Ну да. Что-то вроде того, только для человека, конечно же… Там было бы много тоннелей и потайных ходов, и комнат – комнаты должны быть круглыми, не люблю углы, – и ещё…
Минула снежная зима, за ней – весна, и пришло лето.
Руди, как я и думала, остался у нас. Более того, они с дядей Брониславом подружились и вечерами устраивали поединки в шахматы. Домик на дереве был отстроен на славу, и рыжий на огромном листе уже рисовал план подземного убежища. Наш парк, ранее пребывавший в ужасном состоянии, привели, наконец, в порядок. Дорожки были расчищены, мостик отремонтирован, и всюду теперь были розы – белые и красные, которые невероятно пышно цвели. Да и весь замок подвергся изменениям. Ещё бы, ведь нравы хозяев несколько изменились, да и жильцов стало побольше…
Брониславу пришлось уехать ненадолго, чтобы поправить здоровье. Было скучно без него, но мы – я, Хью, Марк и Руди – то и дело приезжали навестить его в клинику. Что было неожиданно, так это то, что Синтия тоже вызывалась сопровождать нас в поездках.
Сначала врачи не разрешали долго донимать дядю: он был очень слабым, и всё спал, набирая силы. Потом, опираясь на кого-то, Бронислав смог прогуливаться по коридору, а потом и по территории вокруг клиники. Мы мало разговаривали, но, кажется, все всё понимали. У дяди на его исхудалом лице всегда была слабая улыбка. Он подставлял лицо бледному зимнему солнцу – впервые в жизни – и опирался на мою руку, ковыляя по дорожкам вокруг лечебного корпуса. Уж не знаю, что дядя сказал врачам; но когда другие пациенты интересовались, как он довёл свой организм до такого истощения, он рассказывал каждый раз новую невероятную историю: то дядю похищали и держали в заложниках, то он терпел крушение на корабле и дрейфовал в море, питаясь редкими рыбёшками и святым духом. В общем, это была почти правда.
К Новому году врачи отпустили дядю домой – при условии продолжения лечения самостоятельно. Как и предсказывал доктор Вэн, у дяди испортилось зрение: читать он теперь мог только в очках. Ему много чего ещё нельзя было есть, так что праздничный стол в тот год был не очень обильный. Зато, когда часы в замке пробили двенадцать, Синтия получила дополнительный подарок: очень милое золотое кольцо с изумрудами. Прямо под ёлкой она сказала «Да», так что у нас образовался ещё один Патиенс и ещё один праздник. Дождавшись тёплой весны, эти двое устроили свадьбу на природе. Малыши Вундов несли фату и красивые букетики цветов. Руди даже пригласил меня тогда на танец.
Новобрачные очень много времени проводили вместе. Бронислав больше не жил в башне, хоть иногда уходил туда. Спальня переместилась в более тёплую комнату. Синтия вообще очень плотно взялась облагораживать и украшать наше жилище. Ещё к нам переселился Винстон, и я всегда могла его гладить. Жить стало, в общем-то, приятнее.
И вот, одним тёплым сентябрьским вечером, я познакомилась с… с двумя маленькими комочками в пелёнках. Стоило мне прикоснуться к одному, как раздался такой крик, что было удивительно – и как такой маленький человек может издавать столь оглушительный звук?
Так с нами поселились спокойный, темноволосый и зеленоглазый Артур и Аманда – девочка с голубыми глазами и белыми локонами, которая всегда смеялась. И ещё поселилось лёгкое безумие, которое приносят в жизнь малыши.