– Интересная идея, – согласилась я. – Но нам точно поверят?
– Это я тоже придумал, – Руди явно был доволен собой, – мы тебя свяжем.
– Чего?
– Нет, типа, понарошку свяжем, – замахал руками парень и вытащил из кармана верёвку. – Ты в любой момент сможешь раскрутить верёвки, но это будет выглядеть более правдоподобно.
Что поделать, пришлось согласится и на это.
И мы поспешили спуститься в лабиринт подвалов лаборатории. И снова – коридоры, лестницы, проходящие мимо люди в белых халатах. Они так и сновали туда-сюда, все очень чем-то занятые, словно муравьи в огромном муравейнике. Руди и я оба честно отыгрывали свои роли. Однако когда мы очутились на самом нижнем ярусе, то не обнаружили ни одной живой души.
Горел свет, но коридор был пуст, словно всё вымерло. Наши шаги скудным эхом отдавались от безжизненного бетона стен.
– Похоже, что тут никого, – предположила я.
– Неправда, я слышу мысли, – ответил Руди, скользя вдоль стены.
– Это как? – полюбопытствовала я.
– Как будто в воздухе натянуты нитки с подвешенными колокольчиками, и мысли, когда за них цепляются, начинают звенеть… Похоже, мы близко.
Он остановился и поднял руку, призывая меня прислушаться. И я услышала невдалеке какой-то едва различимый разговор. Разобрать, кто и что говорит, было невозможно, но когда слова вдруг прервались сдавленным вскриком, Руди с уверенностью прошептал:
– Это они.
Не говоря больше ни слова, мы побежали на звук.
Остановившись недалеко от приоткрытой стеклянной двери, мы прижались к стене и замерли.
– Подождём, – сказал Руди.
– Я не могу ждать, – возразила я, – дядя…
– Я знаю, о чём они оба думают, – парень убедительно посмотрел на меня. – Сейчас не лучший момент. Просто поверь мне, пожалуйста.
Я хотела бы ворваться в комнату и… и у меня снова бы ничего не получилось, потому что Леон был там. Я вздохнула и прижалась к стене. В отражении стекла можно было увидеть белую спину Леона, который расхаживал по кабинету. Он подошёл к столу, на котором стояла маленькая блестящая баночка, извлёк из ящика стола шприц и стал набирать препарат из баночки. Вся его фигура выглядела гротескно вытянутой на поверхности стеклянной двери, но кое-что бросилось мне в глаза: на щеке Леона отчётливо были видны какие-то жуткие шрамы от волдырей.
– Что у него с лицом? – шепнула я.
Руди удивлённо захлопал ресницам:
– Так это ж ты…
– Я?
Мой голос, кажется, стал слишком громким, и я тут же пригнулась к полу. Но Леон был очень занят и, кажется, не услышал нас. Руки склонился ко мне и прошептал:
– Ты вылила ему в лицо щёлочь, когда убегала. Умно. Такие ожоги даже на оборотнях медленно заживают.
Пришлось принять это как комплимент, хотя я ничего такого не помнила. Вернувшись к нашим наблюдениям за Леоном, мы обнаружили, что он уже набрал шприц и повернулся к длинной причудливой кушетке.
– Ну как, последний из Патиенсов, – спросил он, – ты готов?
– Что делает эта штука?
Это голос дяди! Какой же он тихий и хриплый, но всё же ещё живой.
– О, тебя она, скорей всего, убьёт, – снисходительно ответил Леон, осматривая острую иглу шприца.
Бронислав, невидимый для нас с нашей позиции, рассмеялся.
– Молодой человек, – цокнув языком, проговорил он, – неужели ты думаешь, что испугаешь меня такими вещами? По вашей милости у меня не осталось ничего. Я был бы признателен, если бы ты поскорей уже закончил это дело.
Комок подступил к моему горлу; Руди мягко сжал рукой мой локоть. Я подавила в себе желание выйти из тени. Мы ждём.
– Для того, кому нечего терять, ты слишком много брыкался, – заметил Леон, приближаясь к кушетке.
– Это было дело чести, – парировал Бронислав, – я не мог подустить, чтобы твоё лицо ни разу не получило тот хороший удар, которого оно так заслуживает.
Леон рассмеялся, кажется, совсем беззлобно. Он был хозяином ситуации и мог позволить себе эту игру.
– Впрочем, ты мне врёшь, – серьёзно сказал он и, секунду подумав, снова надел на иголку шприца колпачок.
– Я абсолютно честен, – сказал Бронислав и закашлялся.
– Есть одна маленькая деталь, – Леон неспешно положил шприц на стол и скрестил руки на груди. – Её зовут Ева, кажется? Она тоже сейчас у нас в гостях.
Леон испытующе посмотрел на своего пленника на кушетке. Тот фыркнул:
– Эта девчонка? Что тебе с неё? Она даже не Патиенс.
– Да ты что? – оскалился Леон и показал на свою обожжённую щёку: – А это, по-твоему, что? Я видел, как она расправила крылья и полетела.
– У полукровок бывают способности, – небрежно согласился Бронислав, – но это не делает её одной из нас. Так, половинка Патиенса.