В информационном зале было многолюдно. Возле сваленных в кучу чемоданов, сумок и вещмешков отирались солдаты и офицеры ГСВГ. Толстая немка за тележкой, разрисованной яркой рекламой хот-догов, продавала жареные сосиски и кофе. Два шуцмана поигрывали резиновыми дубинками, цепко оглядывая проходивший мимо народ. Высоченные колонны терялись во мраке темного потолка. В дальнем углу желтела вывеска бара, у стойки которого торчала парочка субъектов с невнятной внешностью.
Пока мы, стоя в центре зала, глазели, пассажиры с нашего поезда рассосались. Среди всего чужого стало как-то неуютно. Шеф не унывал: «Пошли ловить такси. Едем к дядьке!»
Подхватив багаж, мы устремились к выходу. На привокзальной площади царил полумрак. Мутные пятна уличных фонарей висели в ночи. На другой стороне мерцали неоном вывески магазинов. Десяток такси мокли на парковке, сгрудившись у светящейся «Т». Туда мы и ринулись. Завидев нас, водитель крайнего авто, шустро выскочив из салона, открыл багажник. Громко поздоровался и, уложив наши сумки, предупредительно распахнул двери «фольксвагена». Игорь плюхнулся на кресло рядом с водителем. Автомобиль заметно просел на правую сторону. Я устроился сзади.
Высокая спинка кресла плюс широкополая шляпа на голове шефа полностью закрыли обзор. Через залитые дождем боковые окна что-то разглядеть было невозможно. Смирившись с неудобствами, я стал прислушиваться к диалогу шефа с таксистом.
Послушать имело смысл. Диалог носил чрезвычайно занимательную форму. Водитель по-русски вообще не понимал. Игорь по-немецки, кроме «хенде хох» да «Гитлер капут», знал еще пару фраз.
Поздоровавшись с немцем, шеф не стал разводить канитель и сразу перешел к делу. Достав бумажку с каракулями, он сунул водителю под нос. Немец слегка оторопел, но бумажку взял. Шеф взирал с гордым видом человека, полностью исполнившего долг. Возможно, даже в большем объеме.
Таксист, внимательно осмотрев листок с двух сторон, вернул, выдав длинную фразу. Игорь даже ухом не повел. Величественно махнув рукой, скомандовал:
– Поехали.
Наверное, шеф был убежден, что гагаринская фраза популярна во всем мире.
Скорее всего, водитель слабо разбирался в истории космонавтики. Смотрел и вежливо улыбался. Видя явную ограниченность, Игорь осерчал:
– Какого банана стоишь? Поехали. Шнель, твою мать! – И требовательно ткнул пальцем вперед. Таксист опять разразился длиннющей фразой, добавив жестикуляцию.
– Чего ему надо? – Игорь чуть повернулся ко мне.
– Шеф, кто из нас немецкий учил? Я или ты? – усмехнулся я.
Водитель продолжал болтать. Включив штурманский фонарь, немец развернул какую-то карту, стал тыкать в нее пальцем. В речи я уловил «Фалькензее». Игорь рассказывал, что так называется пригород Берлина, где живет дядька.
– Шеф! Водила про Фалькензее талдычит, – пихнул я его в спину. Услышав знакомое слово, немец обрадовался, будто новость о богатом наследстве узнал. Запрыгав в кресле, он совал шефу карту и, водя по ней пальцем, что-то втолковывал. Игорь не любил вникать в тонкости, считая их прерогативой узких специалистов.
– Фалькензее, Фалькензее, – передразнил он немца, – поехали! И неожиданно добавил по-английски:
– Гоу, гоу!
Осознав, что так просто мы не отстанем, таксист сник и завел двигатель. Мотор утробно заурчал. Включив подсветку приборной доски, водитель переключил рычаг трансмиссии. Замигав поворотником, «фольксваген» покатил в темноту.
В салоне было тепло, из динамиков радиоприемника лилась приятная музыка. Автомобиль, казалось, плыл по фарватеру черной реки, огороженному редкими фонарями – бакенами. Комфорт благостно повлиял на Игоря. Он задремал. Таксист аккуратно вел машину, продолжая глухо бубнить под нос. Клонило в сон и меня.
Неожиданно автомобиль остановился. Немец, выпалив фразу, выскочил из салона. Игорь не прореагировал на метаморфозу, продолжая похрапывать. В очередной раз я позавидовал его спокойствию.
На площадке, где мы остановились, находилось еще несколько такси. Наш немец подбежал к крайнему авто. Стекло водительской двери сползло вниз. Судя по мимике и жестам, шла оживленная беседа. Наш часто указывал рукой в сторону покинутой машины. Это продолжалось минут пять. Мне было жаль мокнущего таксиста. Вот диалог подошел к концу. Энергично размахивая руками, водитель вернулся. Ввалившись в салон, он сильно хлопнул дверью, продолжая разговаривать сам с собой. Пару раз хлопнул ладонями по рулю.
До этого я полагал, что бурный темперамент присущ только представителям южных народов. В книгах о Штирлице все немцы обладали характером нордическим, выдержанным. Наблюдая фонтан эмоций, я решил, что наш немец неправильный. – Все-таки в семье не без урода, – подумал я.