— Почему ты так сильно подводишь глаза? — он аккуратно провел подушечкой пальца по линии нижних ресниц, размазывая подводку. — Мне нравится, когда этого нет. У тебя прекрасные глаза, чистый и невинный взгляд без этой краски.
Он достал из полки упаковку влажных салфеток, которую я же ему вчера бросила на колени. Вытащив одну салфетку, он ее скрутил и принялся аккуратными и нежными движениями вытирать черные стрелки, над которыми я так корпела перед выходом. Не верилось, что у такого человека могут быть столь ласковые руки. Разве они не должны быть грубыми? Разве в его чулане не должны прятаться плетка и наручники?
— Зачем ты мне положил в коробку ту ленту?
— Ты когда-нибудь занималась сексом с завязанными глазами? — поинтересовался он, остановив руку и посмотрев на меня лукавым взглядом.
Я покачала головой.
— Стоит попробовать. Когда ты ничего не видишь — обостряются ощущения. Но это в следующий раз. На сегодня у нас запланировано другое.
Мартин закончил вытирать подводку и понес использованную салфетку к кухонной стойке, где явно пряталась мусорка. Пока он относительно далеко от меня — нужно сваливать.
Но что он запланировал? Меня разрывали на части желание, любопытство и рассудительность. Одна часть еле сдерживала себя от того, чтобы броситься к Мартину в объятья и сойти с ума от страсти. Другая — сгорала от нетерпения узнать, что приготовил Мартин. Третья — упрекала за недостойное поведение, корила за безрассудные поступки. Ведь я должна стремиться обрести стабильные отношения с надежным человеком.
Пока я стояла у письменного стола, терзаясь сомнениями, Мартин вернулся ко мне, прихватив с кухонной стойки бутылку вина. Ее он поставил рядом с ноутбуком и подошел так близко ко мне, что я снова почувствовала заманчивый аромат геля для душа. Я отступила, упираясь ягодицами в стол и отворачивая лицо. Я пыталась унять дрожь в теле, но ничего не получалось.
— Прогони меня, — пробормотала я. — Потому что сама не могу уйти.
— Кто сказал, что я отпущу тебя куда-то?
Он приподнял мою голову за подбородок, а в следующий миг наклонился ближе. Только наши губы встретились, я потеряла самообладание. Его поцелуй был слишком сладким, чтобы от него оторваться, слишком нежным, чтобы ему сопротивляться. Но когда я раскрыла рот, пропуская внутрь его язык, нежность сменилась настойчивостью. Он сжал меня в объятьях, углубляя поцелуй. Я сцепила руки за его спиной, прижимаясь еще ближе. Голова шла кругом. Внутри словно разгорался костер — другой причины я не могла найти тому, что мне стало так жарко.
Пускай желание одержало победу. Я разрешила ему это сделать. В последний раз.
Сходя с ума от разбушевавшейся страсти, я поняла, что мне безумно нравятся его губы — нравится их целовать, чуть-чуть прикусывать, проводить по ним кончиком языка. Мартин слегка отстранился от меня, и мой взгляд застыл на его губах, влажных, немного порозовевших и припухших от страстных поцелуев. Мои наверняка выглядели так же соблазнительно, потому что когда я подняла взгляд к глазам Мартина, он продолжал смотреть на мои губы.
— У тебя, случайно, нет аллергии на кокосовое масло?
— Кокосовое масло? — удивилась я. — Нет…
— Отлично. — Его губы растянулись в соблазнительной улыбке. — Тогда пошли скорее, пока там все не остыло…
Одной рукой он захватил с собой бутылку вина, а другой взял меня за руку и повел к белой двери, за которой, скорее всего, находилась ванная комната.
Я первой переступила порог и не сдержала восторженного вздоха. Свет был выключен, и темное пространство комнаты озаряли зажженные чайные свечи, расставленные по широким краям ванны. Воздух наполнялся изумительным ароматом. Пена пушистыми хлопьями укрывала всю поверхность воды, а дорожка из алых лепестков роз, витая между свечами, окаймляла ванну по периметру. В одном углу блестело стекло двух бокалов, к которым Мартин только что добавил бутылку вина, а в другом — виднелась баночка с кокосовым маслом. Сама ванна казалась достаточно большой, чтобы мы вместе в ней уместились. Романтичная атмосфера прогоняла плохие воспоминания. Я даже представить не могла, что Мартин умеет делать подобные вещи. Как в его характере уживаются жестокость с романтикой, я не понимала.
От сумбурных мыслей меня отвлекли руки стоявшего сзади Мартина, которые подхватили мою футболку за край и потянули ткань вверх. Я подчинилась и подняла руки, разрешая меня раздевать. Следом за футболкой в пустую корзину для белья полетел и мой лифчик, после чего Мартин накрыл ладонями мои груди и нежно их сжал, притягивая меня к себе. Когда я прислонилась к нему спиной, он прошептал: