Саймон быстро взглянул на маркиза, который пожал плечами.
— Это звучит довольно сносно. Почему бы и нет?
Энджел улыбнулась.
— Почему бы и нет, в самом деле?
Остаток дня казался нескончаемо длинным, и даже после того, как она вошла в гостиную графини Бофор вместе со своей матерью, Лили и леди Стенфред, Энджел с трудом заставляла себя замедлять шаг. Большинство гостей уже прибыли и толпились возле входа в музыкальную комнату, но Саймон и маркиз все еще не появились. Поскольку Эббонли был единственной причиной, её желания посетить этот вечер, то девушка чувствовала себя очень рассерженной.
Наконец два джентльмена появились на вершине лестницы. Неожиданное присутствие маркиза немедленно заставило всех остальных гостей, в большинстве своём — женщин, перешептываться. Как только графиня Бофор заметила Эббонли, она тут же рассталась с леди Эндрюс и протиснулась через толпу, чтобы поприветствовать его. У двух джентльменов ушло несколько минут, чтобы добраться до компании Анжелики, и она улыбнулась, большей частью от облегчения, когда Саймон подошёл к ней.
— Энджел, — поприветствовал ее молодой человек, коснувшись губами костяшек ее пальцев. — И мисс Стенфред, — улыбнулся он, повторив галантный жест. — Добрый вечер, леди.
— Я и не представлял себе, что эти приемы так популярны, — заметил маркиз, в свою очередь, взяв руку девушки.
— Графиня предлагает чрезвычайно приятное угощение, — пояснила Энджел, вполголоса, и тот усмехнулся.
— Так вот в чем секрет. Я подумал, что все это, должно быть, из-за музыки.
Анжелика посмотрела в другой конец зала и увидела, что другой гость, которого она ждала, тоже прибыл.
— Мама, — произнесла она. — Извини меня на минуту. Лорд Эббонли попросил меня представить его кое-кому.
Камелия Грэм с трудом удержалась от хмурого взгляда.
— Концерт должен начаться в любой момент, дорогая, так что, пожалуйста, поторопись, — неохотно согласилась она.
Маркиз с любопытством смотрел на Анжелику, но достаточно охотно последовал за ней.
— Моя будущая невеста? — шепотом поинтересовался он.
— Она отвечает всем вашим требованиям, — ответила Энджел.
— Мисс Пичли?
Высокая молодая женщина, прислонившаяся к одной из стен и казавшаяся откровенно скучающей, повернула голову.
— Да, леди Анжелика? — отозвалась брюнетка, коснувшись остриженных по моде локонов.
— Могу я представить вам Джеймса Фаринга, маркиза Эббонли? Милорд, мисс Эстер Пичли.
— Мисс Пичли, — весело поздоровался Эббонли, потянувшись к ее пальцам в своей обычной дерзкой манере.
Мисс Пичли повернула запястье так, чтобы вместо этого пожать его руку.
— Эббонли, — ответила она. — Не знала, что вы посещаете концерты.
— О, я всегда наслаждаюсь чем-то новым, — произнес он, бросая подозрительный взгляд на Анжелику. — Ваше имя кажется мне немного знакомым.
— Неужели? Возможно, вы читали одну из моих статей. Я — сторонница освобождения женщин.
— Ах, — прошептал маркиз. — Освобождения от чего, могу я спросить?
— От мужчин.
— От подчинения мужчинам или от присутствия мужчин как вида? — любезно поинтересовался Джеймс. Его губы дрогнули, и Анжелика подумала, что он, должно быть забавляется. Она подавила улыбку.
— Мужчины слишком долго использовали женщин в качестве всего лишь рабынь для воспроизводства. Я верю в то, что это должно быть…
— Энджел, мы заходим внутрь, — прошипела ее мать, потянув девушку за руку.
— Извините меня, — пробормотала Анжелика, неохотно уходя прочь.
Их компания оказалась сидящей в последнем ряду. Саймон расположился рядом с матерью Лили, и втроем они обсуждали поместье Стенфред, расположенное всего лишь в миле или около того от Найстона. Через минуту и ее мать была втянута в эту беседу. Наконец мисс Шарлотта Хартфорд заняла место за фортепьяно и начала играть, и шум в комнате затих.
Через несколько минут после начала пьесы кто-то уселся рядом с Анжеликой, но она пыталась вспомнить, какая из пьес Моцарта исполняется, и не обратила на это никакого внимания, пока не ощутила, как кто-то сжал ее пальцы. Испугавшись, девушка бросила взгляд в сторону и увидела маркиза, искоса поглядывавшего на нее. Она быстро снова уставилась вперед.
— Что вы делаете? — прошептала Энджел.
После некоторого колебания его пальцы выпустили ее ладонь.
— Эстер Пичли — чертов синий чулок, — прошептал он в ответ, — а вы — маленький дьяволенок.
— Что плохого в том, чтобы быть интеллектуалкой? — запротестовала она, удивленная тем, что маркиз продержался так долго. Как правило, своих собеседников-мужчин мисс Пичли стирала с лица земли меньше чем за минуту.
Он слегка покачал головой.
— Нет абсолютно ничего плохого в том, чтобы быть интеллектуальной женщиной, способной общаться, не выходя за рамки разумного и неправомерного поведения.
— Так в чем трудность? — спросила девушка, пряча усмешку и нисколько не удивленная тем, что маркиз настолько свободен от предрассудков.
— Трудность в том, что синий чулок обращается со своим знанием, как с чертовым боевым топором, разрубая им каждого оппонента-мужчину в пределах слышимости.
— Значит, вы ранены?
— Почти смертельно.
Смех сорвался с губ Анжелики, и она быстро подняла руку, чтобы заглушить его. Ее мать и две леди прямо перед ней обернулись и сердито посмотрели нее. Эти две женщины начали шептаться со своими компаньонками, и всего лишь мгновение спустя казалось, что все в комнате оглядываются, чтобы посмотреть на маркиза Эббонли, сидящего рядом с ней.
— Уйдите, — прошептала Энджел сквозь стиснутые зубы.
— Но мы почти кузены, — запротестовал тот.
— Полагаю, что это то, о чем вы сожалели ранее. И никто не знает, что Саймон и я помолвлены. Вы все испортите. — Наконец всеобщее внимание вернулось к передней части комнаты, поскольку игра мисс Хартфорд сделалась более энергичной. — Уходите, — повторила она. — Я представила вас мисс Пичли, потому что она респектабельна и из хорошей семьи и интеллектуальна, как раз, как вы хотели. Идите, побеседуйте с ней.
— Не пойду даже за сто фунтов, — с негодованием ответил Джеймс, и девушка снова подавила смешок.
— Вы разозлите Саймона, — предупредила она.
Эббонли наклонился вперед, чтобы увидеть тех, кто сидел за ней. От его кожи исходил слабый запах мыла для бритья. Энджел облизала внезапно ставшие сухими губы и неохотно повернулась, следуя за его внимательным взглядом.
— Саймон кажется вполне довольным, — прокомментировал маркиз. Так все и выглядело, потому что Саймон любил классическую музыку. — Кроме того, я предпочел бы побеседовать с вами.
Вспыхнув, девушка опять решительно посмотрела вперед.
— Я не разговариваю с вами, — прошептала она, хотя его замечание очень польстило ей. — Я слушаю Моцарта.
Джеймс наклонился ближе.
— Это Гайдн, — прошептал он, его дыхание мягко коснулось ее уха, и девушка вздрогнула.
— Ш-ш, — пробормотала она, сглотнув. — В любом случае я ненавижу эти неинтересные концерты.
— Тогда почему вы здесь? — Маркиз немного помолчал, а затем Анжелика уголком глаза уловила его усмешку. — Чтобы представить меня мисс Пичли, конечно же. Я ценю вашу жертву.
— Тихо, — упрекнула она его, когда ее мать враждебно глянула на них обоих.
— И говоря о классических творениях, — продолжил он, не утратив мужества, — как поживает ваш Брутус [6]?
На самом деле Энджел беспокоилась за мастиффа, но продолжать эту беседу было рискованно как для ее репутации, так и для собственного равновесия. Джеймс Фаринг, как она обнаружила, может быть весьма тревожащим типом.
— Сносно, — ответила она.
— Возможно, я приду навестить его, — заметил маркиз. До того, как Энджел смогла ответить, пьеса закончилась, и он присоединился к аплодисментам.
5
— Я пытался предупредить тебя, что мисс Пичли может быть немного… резкой, — произнес Саймон, когда они с Джеймсом сидели за завтраком на следующее утро.
6
Игра слов: Брутус (brutus) — кличка собаки, на англ. языке означает Брут, то есть римский сенатор 85–42 гг. до н. э., известный как убийца Цезаря.