Толкнув дверь, я заставила себя улыбнуться и шагнула внутрь.
На кровати лежал Джордж, повернув ко мне голову. Он так и не дошел до языка существа в ночь Появления. Он шел к берегу. Он боролся. Все это было правдой, но он никогда не уходил от меня. Я бы никогда ему этого не позволила.
Кожаные наручники на запястьях и лодыжках держались. Кляп оставался на месте. Глаза прищурились от слабого, но неожиданного света. Затем они расширились.
Я присела на край кровати и провела тыльной стороной ладони по щеке Джорджа. Наклонившись, я легонько постучала головой о его голову.
"Они не будут искать тебя", - сказала я. "Они предложат мне часть твоего имущества, когда оспорят завещание, и я соглашусь".
Он зажмурил глаза, и слезы потекли по его щеке, собираясь на моих пальцах. Я осторожно вынула кляп, и он тихонько всхлипнул.
"Спасибо тебе за это", - сказал он. "Мы можем теперь уехать?"
"Грузчики встретят нас в Денвере. Потом мы уедем в горы. Мы исчезнем".
Обман был его идеей. После смерти его семья уже не могла надеяться на контроль над ним. Семья получит большую часть его имущества, и это будет единственным завершением, которое им требовалось. При всем неверии и хаосе, окружавшем Появление, и при отсутствии противоречивых показаний свидетелей власти приняли мою историю лишь кивком.
Теперь мы могли исчезнуть. Мы могли построить что-то новое, не засоряя наше счастье накоплениями его жизни. Мы решили переехать подальше от Залива, от всех связанных с ним водных масс.
Случаи Возникновения становились все более частыми, и те, кто страдал болезнью Гиббета, по-прежнему находились в зоне риска. Жертвы по-прежнему теряли сознание. Они по-прежнему блуждали, требуя постоянного наблюдения или сдерживания. Они по-прежнему танцевали.
"Итак, мы в порядке?" спросил Джордж.
Его полные надежды глаза утратили жизнь и стали жесткими. В его горле раздалось хрюканье, и я успел вставить кляп, прежде чем яростные слоги вырвались наружу. Я отстранилась от него, но продолжала держать руку на его щеке, пока он хрипел в глухую ткань.
"Мы в порядке", - сказала я ему. "Мы просто в порядке".
ЛЮБОПЫТНАЯ ПРИТЯГАТЕЛЬНОСТЬ МОРЯ
КРИСТОФЕР ГОЛДЕН
С палубы ее нового дома открывался такой потрясающий вид, что Дженни подумала: может, это и стоит одиночества. Поздний полуденный свет создавал чудовищные тени на соснах по обеим сторонам участка, но прямо с палубы, где земля уходила к скалам, открывался идеальный вид - ничего, кроме индиговой глади Атлантического океана, холодного ветра с воды, белой пены от чопа вокруг острова, кружащих чаек и случайных тюленей, греющихся на камнях. Романтика всего этого запала ей в душу. Она стояла на палубе, плотнее натягивая на себя толстый шерстяной свитер, и думала, что более прекрасного места на земле не найти. Дом принадлежал ей. Палуба принадлежала ей. Но она не могла ни с кем его разделить.
Никогда.
Все началось несколько месяцев назад, в то дождливое осеннее утро, когда они нашли лодку ее отца. Том Лири пропал двумя днями ранее после целой жизни в море. Дженни все это время молилась, чтобы он вышел на связь, чтобы береговая охрана нашла хоть какие-то следы его рыбацкой лодки " Черная роза". Молилась и одновременно боялась этого.
Мэтт Финн постучал в ее дверь в семь утра. Она открыла дверь арендованного ею коттеджа в пижамных штанах и поношенной рубашке "Патриотс", рука стыдливо положена на грудь, глаза сужены, потому что она была слишком сонной, чтобы открыть их до конца. Офицер Финн, как правило, прекрасно выглядел в своей форме - Мэтт гордился своим значком с первого дня работы, когда они еще встречались, - но в то утро он просто стоял под дождем, выглядел усталым и печальным, синие брюки промокли почти до черноты, и Дженни бросила на него один взгляд и все поняла.
Он замешкался, пытаясь подобрать слова.
Дженни лишь покачала головой. "Я сейчас оденусь и выйду".
Она закрыла дверь и оставила его стоять под холодным сентябрьским дождем. Только много позже ей пришло в голову, что надо было впустить его. К тому времени она уже жалела, что не сделала этого. Если бы она знала, как все обернется, она бы наслаждалась каждым мгновением общения с ним. Но мудрая мысль всегда приходит слишком поздно.
В машине Мэтт выключил треск голосов по радио. Она была уверена, что он не должен был этого делать, но тишина помогала.
"Они нашли Розу?" - спросила она.
Положив руки на руль, Мэтт кивнул. Дворники смахивали дождь со стекла, двигатель гудел, и только через минуту-другую он заговорил.
"Его на ней не было".
"Никаких следов?"
В ответ Мэтт протянул руку и взял ее за руку, удерживая ее на сиденье между ними, пока полицейская машина везла ее к причалу. Когда они припарковались, вышли из машины и прошли остаток пути пешком, и она увидела темные фигуры, мелькающие в сером свете шторма, и корабль береговой охраны, и "Черную розу ", покачивающуюся на причале за ним, ей захотелось, чтобы Мэтт снова взял ее за руку, она почти потянулась к нему, но решила не делать этого. Он был женат и больше не принадлежал ей.
Полицейские пробормотали слова, которые она едва расслышала. На носовые поручни лодки приземлились три нахохлившиеся чайки, которые затеяли между собой какой-то территориальный спор. Когда четвертая попыталась сесть, они объединились, чтобы прогнать ее.
Береговой житель положил руку на плечо Дженни, пытаясь помешать ей подняться на борт "Розы", но тут вмешался полицейский, и рука исчезла. Ее сердце разрывалось от благодарности. Она должна была убедиться в этом сама. Ее отец всегда знал, что море заберет его жизнь, но он всегда говорил, что оно дарит жизнь и ему, так что это было бы справедливо.
Но это было несправедливо.
Лодка заскрипела под ногами, когда она ступила на палубу. Оглядевшись, она увидела брошенный спасательный жилет и несколько длинных черных банок из-под "Гиннесса", разумеется, пустых. Это были обломки отцовской идеи рыбалки. Его улов, несомненно, находился в холодильниках, хотя в одном из них было бы еще несколько таких же черных банок. А вот спасательный жилет заставил ее нахмурить брови. Зачем он вытащил его со своего обычного места? Ведь даже шторма не было.
Пара чаек спрыгнула на палубу и стала пробираться к ней, сердясь на ее вторжение. Потерявшись в страшных грезах, Дженни заметила странность их поведения, но лишь едва заметно. Не обращая внимания на птиц, она вошла в рубку.
В ней чувствовалось присутствие призраков, но лишь через мгновение она поняла, что призрачную атмосферу создает тишина. На судне было слишком темно. Слишком тихо.
Скрип за спиной заставил ее обернуться, но там были только Мэтт и еще один полицейский.
"Мотор?" - спросила она.
"Заглох".
"Как такое может быть?"
Полицейские неловко сдвинулись с места. "Это расследуется".
"У него все еще был мобильный телефон, Мэтт. Радио или нет, он мог позвонить. И он бы позвонил, если бы не решил, что в этом нет необходимости. Мог ли он остановить другую лодку? Может быть, кто-то..."
Она не хотела думать об этом. О насилии по отношению к ее отцу.
"Все возможно", - сказал другой полицейский. "Странно, что нет этой чертовой рыбы".
Дженни нахмурилась и посмотрела мимо полицейских на палубу. "Он выпил по меньшей мере три бутылки пива, а это значит, что он был в отключке какое-то время, прежде чем... что бы ни случилось. Не может быть, чтобы он провел столько времени и ничего не поймал. Мы говорим о Томе Лири".
Мэтт бросил мрачный взгляд на другого офицера, а затем пожал плечами. "Никакой рыбы. Никаких признаков того, что он вообще рыбачил. Все оборудование убрано, все аккуратно".
Она нахмурилась. Она повесила голову, размышляя о том, чем занимался ее отец в то утро два дня назад. Пустота рубки стала казаться удушливой, воздух был слишком тесным, несмотря на открытые боковые окна. Дженни глубоко вздохнула и почувствовала покалывание в спине, словно кто-то мог находиться рядом с ними и наблюдать за ними из тенистого угла. Дженни повернулась, но никого не увидела. Вместо этого она перевела взгляд на крючок справа от дроссельной заслонки, куда папа часто вешал свою шляпу. На его месте висело грязное серебряное ожерелье, на котором болтался плоский прямоугольный камень высотой около двух дюймов.