Дженни наклонилась, чтобы изучить камень, и протянула руку, чтобы поднять его на ладонь, цепочка по-прежнему висела на крючке. На камне были вырезаны три спирали, соединенные в центре, так что казалось, что они перетекают одна в другую по бесконечной окружности.
Волны, подумала она. Они похожи на...
"Эй, Джен, не делай этого", - сказал Мэтт, делая шаг к ней. "Ты же знаешь, что не должна ничего трогать".
Дженни выпустила из пальцев каменный талисман, и он на мгновение покачался под крюком. Она достала мобильный телефон, открыла камеру, убедилась, что вспышка включена, и сделала снимок. Ее пальцы ощутили тепло в том месте, где она коснулась камня, и желание снова потянуться к нему стало сильным. Незнакомое сожаление зажглось внутри нее, и на мгновение потеря камня и желание вернуть его в свои руки показались ей важнее, чем загадка того, что случилось с ее отцом.
"Выглядит довольно старым", - сказал другой полицейский, приседая, чтобы рассмотреть камень. Дженни боролась с желанием скрыть это от него.
"Твоего отца?" спросил Мэтт.
Дженни отстранилась, чувствуя, как от присутствия этого камня у нее внутри все сжалось. "Наверное, да. Не помню, чтобы я видела его раньше".
Пока она стояла на палубе под дождем, Мэтт убрал его в пакет для улик. Дженни чувствовала на себе пристальные взгляды, пока ждала, когда он отвезет ее домой, и знала, что они так же, как и она, задаются вопросом, что случилось с Томом Лири: напился ли он и упал за борт, была ли какая-то нечистая игра, или, если это произошло, как время от времени случалось с мужчинами, которые проводили большую часть жизни в одиночестве на воде, он просто отдал себя морю.
"Береговая охрана продолжит поиски", - пообещал Мэтт позже, когда вез ее домой, и от шума стеклоочистителей и стука дождя по крыше круизера ее клонило в сон. Слова прозвучали из его уст как-то пусто. Дженни почти не слышала их и, конечно, не верила им. "Мы найдем его".
Но, конечно же, не нашли.
Кто-то украл камень со спиральной резьбой из улик в ту первую ночь. Дженни не могла перестать думать об этом, не могла перестать смотреть на фотографию, которую она сделала на свой телефон.
На следующее утро после того, как береговая охрана прекратила поиски, она вытатуировала этот символ океана на внутренней стороне правого предплечья. Через три дня она вернулась в тот же салон и попросила дружелюбного бородатого художника вытатуировать имя ее отца в том же месте на противоположной руке. Она, конечно, скорбела. Горе накатывало на нее то тихо, то громко, иногда ни с того ни с сего. Печаль бурлила, как кровь в ране, разливаясь и окрашивая все, к чему прикасалась. Но были и хорошие моменты, и всякий раз, когда она смотрела на татуировку, на океан, вечно перекатывающийся в круге волн, на бесконечное море, ее охватывал покой. Исцеление. Хотя она никогда не увлекалась рыбалкой, Дженни унаследовала любовь отца к морю и чувствовала его притяжение так же, как и он сам. С этой татуировкой ей казалось, что море остается с ней, куда бы она ни отправилась.
И ее отец, конечно же. Том тоже был с ней.
Как бы ни было больно его терять, ей казалось, будто они все еще вместе, на воде, разделяют эту безмятежность. Но чаще всего ее взгляд притягивала кожа на внутренней стороне правой руки. Иногда она проводила кончиком пальца по трем спиралям. Это полностью расслабляло ее, и ей казалось, будто она может уплыть. Эта мысль ничуть не беспокоила ее.
Все будет хорошо. Она была уверена в этом.
На третий день после второй татуировки она обратила внимание на поведение чаек. После смерти отца Дженни, как могла, откладывала работу с клиентами по недвижимости и тратила время на уборку после него. Похороны принесли с собой водоворот эмоций. Она выслушала сотню историй о своем отце, некоторые из которых были для нее новыми, а другие - хорошо знакомыми. Были и слезы, и смех, и нежелательное присутствие тети Элеоноры, которая провела все поминки и похороны, постоянно кривя губы в неодобрении. Она приехала со своим сыном Форрестом, эта женщина, которая никогда не понимала, как море взывало к ее брату, и всегда считала, что причиной тому была лень, если человек, зарабатывающий на жизнь на воде, мог считаться ленивым.
Дженни хотела быть вежливой, но лишь с трудом удержалась от того, чтобы не сказать тете Элеоноре и ее сыну-налоговому адвокату, чтобы они шли в задницу. Может быть, потом, когда Дженни прояснится, она поймет, что ей следует покопаться в вещах отца и отправить Элеоноре какой-нибудь сувенир, но, начав рыться в вещах старика, она не нашла ничего, что заслуживала бы ее тетя. Да и выбирать было особо не из чего. Лодка все еще была в кредите, и ее нужно было продать. А вот дом - она выросла в нем, как и ее отец. С налогами было не поспорить, но ипотеки не было, и она была благодарна ему за это. За прошедшие годы он пережил очень трудные времена, но Том Лири никогда не поддавался искушению забрать деньги из дома. Завещание будет официально оглашено и пройдет через процедуру завещания, но она знала, что в нем написано. Все, что у него было, перейдет к ней.
Все эти мысли вертелись в голове, когда она припарковала машину у паба "Сказка кита" с видом на гавань. Когда она вылезла из машины, ее туфли хрустели по гравию, татуировка на правой руке странно похолодела, словно сейчас зима, а не ранняя осень. Она захлопнула дверь машины и задрожала, несмотря на надетый свитер. Она повернула запястье и посмотрела на татуировку на внутренней стороне предплечья. Она выглядела так же, как и раньше, и она почувствовала себя глупо, задаваясь вопросом, чего же она ожидала.
Дженни свернула на дорожку рядом с рестораном - главный вход выходил на деревянный дощатый помост, обращенный к гавани. Она осмотрела горстку людей, сидящих на открытой террасе, несмотря на прохладу, и подумала, не предпочел ли бы ее спутник пообедать внутри. Для сентября здесь было комфортно, но небо нависало низко, и тучи обещали дождь. Ей хотелось, чтобы на обед пришел Мэтт - он был так добр и внимателен к ней после смерти отца, что она подумала, не начать ли им все сначала, - но вместо этого она встретилась с Руди Харбардом, который был одним из конкурентов ее отца и хотел купить "Черную розу". Отец и Руди никогда особо не любили друг друга, но Том Лири всегда уважал этого человека.
Ступив на набережную, Дженни глубоко вдохнула. Запах океана и его шум наполнили ее сердце. Она смотрела на воду, на покачивающиеся лодки, на мужчин, работающих на их палубах, и жаждала быть с ними. На мгновение мысль о продаже рыболовецкого судна показалась ей настолько неправильной, что она не смогла сделать и шага. Она всегда любила море, но сейчас ее охватила такая тоска, что заныли кости. Если она продаст лодку...
Мимо ее лица пронеслась бело-серая вспышка. Чайка вскрикнула, ударившись о ее правую руку. Она почувствовала ее когти, но импульс пронесся мимо нее, и она вывернулась из-под удара. Птица приземлилась на дощатый настил, заставив нескольких человек разбежаться в разные стороны. Дженни посмотрела на свою руку, увидела небольшую струйку крови, а затем уставилась на птицу.
"Ах ты, маленькая дрянь", - сказала она. "Сейчас ты получишь пинка".
Она направилась к птице, ожидая, что та отпрыгнет назад или улетит, но вместо этого она направилась к ней. Ее пробрала дрожь. Дженни услышала еще один крик и, подняв голову, увидела, что другие чайки садятся на маленькую ограду у крыльца ресторана и на мусорный бак на дощатом полу.
Мужчина коснулся ее спины. В испуге она отпрянула от него, чувствуя себя так, словно на нее напали. Чайка подскочила ближе.