«Почему ты не работаешь в городе?» - спросил он Нильса. «Ты молод».
«Мой отец».
Это был достаточный ответ. Отец Нильса был на « Лофотофангсте» и пропал в прошлом году. Себьёрн уже предположил, что это должно быть как-то связано с этим. Полагал, что именно поэтому Освальд нанял такого зеленого человека. Только в прошлом месяце «Бьёрн» тоже пошел ко дну. На обоих судах были опытные люди, но это ничего не изменило. Море иногда бывает таким.
«Мы так и не нашли общий язык», - сказал Нильс. Себьёрн подумал, что это, наверное, относится к большинству присутствующих здесь мужчин. Их собственные отцы. Их собственных сыновей. Нильс усмехнулся и сказал: «Мне никогда не нравился китобойный промысел», - и поднял свою бутылку, чтобы выпить за извинения. За вызов.
Да, он был похож на других сыновей.
"Это то же самое, что и фермерство, - сказал Сигвед. "Они как коровы. Это как забивать коров».
Нильс кивнул. "Как коров, конечно. Да. Вот только люди все еще едят говядину».
«Люди все еще едят китовое мясо».
"Люди покупают китовое мясо. Это традиция. Они уважают традиции».
"Ты только что ел китовое мясо, - заметил Себьёрн. В шутку, но не для того, чтобы поддержать спор. Его собственное мнение зависело от настроения. Он был рыбаком, а киты подгоняли рыбу ближе к берегу. Это облегчало рыбалку. Хорошо, когда они рядом. Но они также ели рыбу, поэтому он был не против их уничтожения. Себьёрн был рыбаком, но он также был и китобоем. Это зависело только от времени года. Все они были охотниками. Менялась только добыча.
Аарон, напевавший мелодию над крышками пивных бутылок, присоединился к ним и сказал: «Устойчивый». Это слово он любил употреблять.
Брейг согласился. «Япония и Исландия тоже так делают».
«В прошлом году мы поймали больше китов, чем Япония и Исландия вместе взятые», - сказал Нильс.
«Не очень-то и хотелось».
"И это даже не законно, не совсем. Существуют международные договоры и..."
Сигвед резко встал. Он сильно стукнул по столу, так что бутылки подпрыгнули на своих подставках. «Ты не понимаешь», - сказал он. «Ты слишком молод». Уходя, он толкнул Нильса сильнее, чем было необходимо. Такие люди, как Сигвед, строили свои аргументы на опыте. Молодые люди, такие как Нильс, использовали статистику и то, что они читали в других местах.
Себьёрн снова посмотрел на фотографию в своих мозолистых руках и почувствовал, как за день разболелись руки, спина. Его старые кости. Вот он, дует! Он посмотрел на огненный шлейф. Посмотрел на здания Снохуита и город вокруг него. Он попытался представить себе, что работает в таком месте, и был рад, когда не смог.
Себьёрн внезапно проснулся, вспомнив о гарпунной пушке. Он все еще чувствовал, как она содрогается в лодке.
Напротив него на койке зашевелился Нильс. Он повернулся на локте и потер лицо. Он начал было что-то говорить, но тут снизу по судну прокатилась еще одна вибрация.
Высунувшись, Себьёрн увидел Аарона, который лежал на койке внизу. "Что это было? Мы во что-то стреляем?"
Это была не гарпунная пушка. Отголоски были сильнее.
В дверном проеме появился Освальд. Он на мгновение ухватился за обе стороны рамы - «Вставай!» - и снова исчез. Себьёрн позвал его, но ответа на его вопрос не последовало. Он свесил ноги с койки, опустился на пол и зашатался, когда лодка внезапно сдвинулась с места. Он упал на Аарона, выбравшегося из своей койки, и они ухватились друг за друга и за койки, чтобы не растянуться.
Судно снова сдвинулось с места. Затяжной крен на правый борт. Потом оно само выправилось, но делало это медленно.
«Что-то не так».
Один из них сказал это. Все они знали это. Себьёрн выпрямился и, воспользовавшись импульсом, поспешил к проходу. Хёдр сидел в воде ниже. Он чувствовал это. Он чувствовал, как море давит на него со всех сторон. Они были ниже ватерлинии в высокой воды.
Браге поспешил к нему.
«Где капитан?»
Но Браге протиснулся мимо. «Мы покидаем корабль», - сказал он. Себьёрн схватил его, зажал в кулаке кучу его одежды, когда тот оказался между ним и стеной, но сказать больше было нечего. Одежда, которую он схватил, сказала ему все: Браге был в непромокаемых плавках. Через голову у него был перекинут спасательный жилет. Себьёрн отпустил его.
"Идемте, - сказал Сигвед, внезапно оказавшись рядом с ними. В одной руке он держал свой жилет. Затем он исчез, поспешив на палубу.
Аарон, натягивая сапоги, спросил: «Что происходит?»
Себьёрн схватился за рацию, но, если рация была у Освальда, он не отвечал.
"Ладно, - сказал Себьёрн, бросая рацию.
Он хлопнул в ладоши раз, два. «Поехали».
Они вывалились из комнаты, когда судно внезапно провалилось под ними. Пол провалился и снова поднялся, прижав их к стене. Спотыкаясь, они бросились на палубу, на ходу хватаясь за спасательные жилеты.
Снаружи было светло. Спокойно. Лодка может затонуть в любую погоду, но Себьёрн считал, что должен быть ветер. Высокие волны. Палуба должна снова и снова захлестываться водой. Именно так все и происходило, когда ему это снилось. Но вместо этого все было спокойно. Браге и Сигвед стояли, подготавливая плот, и в последний момент перечитывали инструкции, напечатанные на его боку. Они могли бы находиться на берегу моря или у бассейна, готовя какую-нибудь новинку надувного судна, хотя стояли по щиколотку в морской воде. Легкие волны омывали ноги Себьёрна.
Он бросил взгляд на рулевую рубку.
«Где капитан?»
Никто не ответил. Браге или Сигвед потянули за соответствующий шнур и вместе выбросили плот в море, чтобы он надулся. Они перелезли через борт и спрыгнули один за другим, не оглядываясь назад. Здесь не было необходимости обдумывать необходимые действия. Хёдр был уже потерян.
Себьёрн позвал Аарона. Тот похлопал себя по карманам. То ли искал что-то, то ли мысленно перебирал все, что имел при себе. Он посмотрел на Себьёрна и кивнул, а затем направился к плоту. Нильс осматривал палубу, удивляясь, как и Себьёрн, тому, что плот стоит почти вровень с морем. Когда плот подался назад, все они зашатались, а когда он накренился на левый борт, они срикошетили друг от друга и тоже упали. Они ухватились за борта. Себьёрн ударил по ним как раз в тот момент, когда лодка снова выровнялась. От резкого подъема палубы они опрокинулись. Шпангоут. Хватался за что-то, за что угодно, за что только можно. Зацепился лодыжкой за что-то твердое, и резкая боль пронзила его мозг. Может быть, он почувствовал, как на него хлынула вода, а может быть, это был момент потери сознания. В любом случае, когда он стряхнул с себя темноту, он был в море. Его одежда вздулась вокруг него. Жилет был высоко на шее, слишком свободно сидел на теле и слишком плотно прилегал к горлу. Он плескался и брыкался, пытаясь найти всех. Вспышка яркой боли снова осветила его лодыжку, но он увидел плот. Кого-то, Нильса, затаскивали внутрь.
Хёдр был рядом с ним. Выступ лебедки, крыша рубки - и все. Странно, но она была ровной, словно пол, на который можно было забраться, хотя, по мнению Себьёрна, пройдет совсем немного времени, прежде чем она полностью затонет. Он хотел оказаться как можно дальше от него, пока этого не случилось. Он хотел попасть на плот. Он повернулся в воде, чтобы начать сильное, короткое скольжение.
Он почувствовал притяжение воды. Движение с обеих сторон, море тянуло его назад, тянуло к себе. Он почувствовал позади себя что-то большое, раздвигающее воду, и представил себе опускающийся Хёдр. На мгновение ему показалось, что он движется под ним, что он видит его огромную темную фигуру в воде, и он схватился за воздух, отчаянно пытаясь вырваться. Его рука уперлась в резину плота. Затем остальные схватили его за запястье, предплечье, подмышку и потащили из моря.
Вытаскивать спасательный плот на берег трудно. Неудобно. Мужчины измотаны. Они бредут по мелководью с опущенными головами, сгорбив плечи от ветра, пошатываясь, к суше. Волны набегают на черный берег, покрытый белой солью льда и снега. Замерзший песок трещит и скребется под мокрыми ботинками, пока они спотыкаются в глубине острова. Плот, протискивающийся между ними, образует лужи с каждым отпечатком ноги, который они вдавливают в берег. Песок и снег превращаются в слякоть.