От зловония, стоящего так близко, она едва не теряет сознание. Арктический холод окутывает ее, гася жар, который разгорелся в ее коже после приступа паники. Она вертится из стороны в сторону, пытаясь ослабить хватку твари, но хватка ее несокрушима. Глаз вспыхивает. Злоба бьет по ней, свирепость ее абсолютна, неумолима. Она отворачивается от твари, закрывает глаза...
-И вот она уже в другом месте, в основном темном, местами тусклом, на голом грязном пространстве, украшенном камнями. В воздухе плавают стройные тенистые фигуры, каждая размером с крупную собаку, и она видит, что это рыбы, а значит, она под водой, судя по всему, где-то глубоко. Впереди и справа, ярдах в двадцати от нее, свет пробивается сквозь туман желтым конусом. Это большой фонарь, который в одной руке несет фигура в водолазном костюме, в округлом шлеме и все такое. Воздушный шланг поднимается за спиной, тяжелые ботинки поднимают тучи грязи, и он идет к невысокой куче камней. Длинные, прямоугольные, камни имеют одинаковый размер и форму, что создает впечатление, будто их вырезали в нынешнем виде. Когда луч фонарика высвечивает узоры, выбитые на их поверхности, Сьюзен понимает, что перед ней археологический памятник, что она наблюдает за главным героем истории Джорджио о ныряльщике с острова Фэр-Айл, который видит объект своей экспедиции. (Что означает...) Его фонарик блуждает по камням, выхватывая незнакомые ей символы: концентрические круги, треугольник с закругленными углами, полумесяц, похожий на улыбку. Другие символы скрыты грязью и водорослями. Судя по расположению камней, они упали друг на друга. Перед одним из них дайвер останавливается и направляет фонарик на точку прямо перед собой. Что-то вспыхивает в грязи. Медленно, задумчиво, дайвер опускается на колени, протягивая вниз свободную руку. Он счищает слой грязи и поднимает с места небольшой белый предмет. Удивительно, что ему удается поймать его, но он ловит его и подносит к глазам. Сьюзан находится слишком далеко, чтобы разглядеть его находку во всех подробностях. Она круглая, диаметром с блюдце, состоит из белого материала, который блестит в луче фонарика. Дайвер переворачивает его, осматривает другую сторону, затем убирает в сумку, висящую у него на груди. Он поднимается и идет к наваленным камням. По мере приближения к ним его фонарик нащупывает щели между прямоугольниками. То, что он обнаруживает, ускоряет его шаг. У кучи он наклоняется вперед и придвигает шлем так близко, как только может, к одному из больших промежутков между ними, держа фонарик рядом со шлемом. Другую руку он просовывает в щель. То, за чем он охотится, сопротивляется его усилиям. Он убирает фонарик и поворачивается в сторону, чтобы расширить зону охвата. Он не видит, как тонкая белая рука вылетает из щели и хватает его за руку. К тому времени, как он осознает контакт, рука уже вдавливает его руку в щель, где пространство сужается, заклинивая ее там. Ныряльщик отступает назад, но его рука прочно застряла. Рука исчезает среди камней. Дайвер отпускает фонарик, прикрепленный к запястью, и пытается свободной рукой вытащить вторую. Бесполезно. Он тянет, толкает. Он трясет зажатой рукой с такой яростью, что Сьюзан может представить себе его крики, раздающиеся в шлеме. Он останавливается, отпускает руку и, как может, поворачивается, чтобы посмотреть за спину. Извилистый, как морская змея, воздушный шланг его костюма спускается в воду, из его разорванного конца по мере падения вырываются пузырьки. Ныряльщик судорожно хватается за заднюю часть костюма, где крепится шланг, но не может дотянуться до него рукой. Даже если бы он смог ухватиться за шланг, трудно понять, что это ему даст. Та же мысль приходит в голову и водолазу, который оставляет свои попытки. Пока шланг змеится по грязи, он снова поворачивается к каменному завалу, прижимается к нему, и его шлем оказывается над пространством, в котором он оказался. Если он еще не умер, то скоро умрет. Белая рука пробирается между камнями и проводит пальцами по его лицевой пластине, почти с любовью...
Сьюзан отшатывается от этого зрелища и сталкивается с держащим ее монстром, который, как она видит, вовсе не монстр, а водолазный костюм, в котором профессор Джорджио встретил свой конец в воде. На нем видны ракушки, водоросли, крошечные зеленые крабики, проплывающие по нему, - все это результат десятилетий под водой, как и вмятины, исказившие форму шлема, и трещины, покрывшие паутиной стекло лицевой панели. Шланг обмотан вокруг него, как бандольер. Она не может сказать, осталось ли что-нибудь от прежнего обитателя костюма, хотя сомневается в этом. Остался только его гнев, его ярость от того, что он сделал находку в своей карьере, в своей жизни, а потом был брошен на произвол судьбы. Заключенная в скафандре, его ярость, пылающая ослепительным пламенем подводной сварочной горелки, поддерживала его, сохраняла целостность долгое время после того, как время, соленая вода и заботы тысячи океанских существ должны были растворить одежду.
Это ужасает, и ей приходится спасаться от него. Она вдавливает пятку правой ладони в лицевую пластину и слышит хор щелчков. Шлем откидывается назад, словно удивленный. Она наносит еще один удар, но не попадает в лицевую пластину, а ударяет по металлу рядом с ней с глухим звоном. Ее захлестывает прилив ненависти. Когда она пытается нанести третий удар, тварь отбрасывает ее левое плечо, чтобы отбить руку. Оно ловит ее за горло и сжимает. Неважно, что ей было несколько лет от роду, когда утонул профессор, что она не имеет ни малейшего отношения к этой трагедии. Она здесь и сейчас, и случайность ее присутствия - не меньшая причина для враждебности твари. Толстые и холодные пальцы впиваются в ее шею. Она хватает его за руку, пытаясь разжать хватку. Она нечеловечески сильна. Она не может дышать. Ее зрение сужается. Где-то вдалеке море ударяется о корпус парома. Она отпускает руку и наносит еще один удар - по плечам, груди скафандра, по шлангу, намотанному вокруг него, в поисках уязвимого места в последнюю секунду. Костяшки пальцев рвут балясины, скользят по водорослям, отскакивают от обмотанного шланга. О, Алан, думает она. Руки становятся невероятно тяжелыми. У нее осталось не так много времени. Черт побери, думает она, черт побери, проклятие, вызывающее последний прилив сил. Мышцы кричат, требуя кислорода, она бьет изо всех сил и так быстро, как только может: раз, два, три, четыре.
Ее правый кулак с треском сталкивается с предметом, который ломается под его ударом. Между ними что-то вспыхивает, раздается беззвучный взрыв. Руки на ее шее и плече отпадают. Задыхаясь, Сьюзен рушится на стену, кулаки ее все еще вытянуты в дрожащей попытке защититься. Водолаз отходит от нее, его руки отодвигают шланг, ищут среди водорослей, украшающих его грудь, плетеный мешок, висящий на шее. Внутри мешочка осколки белого диска скользят друг по другу. Убедившись в том, что содержимое мешка повреждено, дайвер опускает руки к бокам. Холод разливается в воздухе, унося с собой ужасный запах. Фигура отступает еще на шаг. Злорадство потихоньку улетучивается. У Сьюзен создается впечатление, что за скафандром что-то есть, и оно с огромной скоростью удаляется сквозь стену, за пределы корабля, на невозможное расстояние. На слегка нетвердых ногах оно пробирается к выходу и выходит на лестничную площадку. Его тяжелые ботинки стучат по металлическим ступеням.
Она не чувствует желания следовать за ним. С какой-то провидческой уверенностью она понимает, что водолаз продолжит подъем, пока не достигнет уровня, открывающего доступ к внешнему пространству парома. Если в нем останется достаточно живительной силы, он подойдет к фальшборту, наклонится вперед и позволит весу шлема перенести его в набегающие волны. Если же нет, то один или другой член экипажа наткнется на удивительную находку - остатки старого водолазного костюма, очевидно, выброшенного на паром штормом. Возможно, они изучат содержимое сумки на его шее, возможно, профессор получит свое признание. А может, и нет.