— Ты меня огорчаешь, дитя мое. Но продолжай.
— Я изо всех сил принялась звать Руперта и бить ногами эту свинью…
— То есть графа де Сен-Вира.
— Ну да, эту свинью. Я лупила его что было сил, и ему это, похоже, не очень понравилось.
— Я ничуть не удивлен, — вежливо заметил его милость.
— Если бы у меня был кинжал, я бы непременно убила вашего графа! Я была так зла, так зла! Но кинжала у меня не было, поэтому мне оставалось только звать на помощь Руперта.
— Графу де Сен-Виру надо благодарить судьбу, — пробормотал его милость. — Плохо же он знаком с характером моей воспитанницы.
— А вы не разозлились бы, Монсеньор?
— Непременно, дитя мое, но продолжай.
— Остальное вам известно, Монсеньор! Он дал мне какое-то снадобье — до чего ж гнусное варево! Его еще называет кофе.
— Тогда и мы будем называть его кофе, дитя мое. Я еще могу согласиться со "свиньей", но "гнусное варево" меня никак не устраивает.
— Но ведь так оно и есть, Монсеньор! Я выплеснула эту мерзость на свинью, и он разразился бранью.
Его милость задумчиво смотрел на Леони.
— М-да, изъясняешься ты довольно своеобразно, но, похоже, путешествие в твоем обществе способно доставить немало удовольствия… Что дальше?
— Потом он принес еще этого гнусного… кофе и заставил выпить. Туда что-то подмешали, Монсеньор, так как после этого я сразу заснула.
— Бедное дитя! — Его милость легонько дернул Леони за локон. — Но крайне необузданное дитя!
— Больше мне нечего рассказывать, Монсеньор. На следующий день я проснулась в незнакомой комнате. Как потом выяснилось, это был постоялый двор в Гавре. Я сделала вид, будто еще сплю. Затем карета сломалась, и я убежала.
— А как же Руперт? — герцог с улыбкой перевел взгляд на брата.
— По правде говоря, мне кажется, я ни разу не останавливался, пока не попал сюда! — беззаботно расхохотался Руперт. — Я до сих пор не могу перевести дух.
— Руперт поступил очень умно! — похвалила Леони. — Монсеньор, он даже продал свой бриллиант, а кроме того приплыл во Францию на старой грязной развалюхе, без шляпы и шпаги!
— Что за чушь, милая дурочка! Без шляпы?! Это ж надо такое придумать! Флетчер позаимствовал мне свою выходную шляпу. И вообще, ты слишком много болтаешь, Леони!
— Ничего не много, правда, Монсеньор? Все было так, как я сказала. Не знаю, что стало бы со мной, если бы не Руперт.
— Я тоже, ma fille. Мы перед ним в долгу. Мне не часто приходится полагаться на других людей, но последние два дня я рассчитывал только на нашего мальчика.
Руперт густо покраснел.
— Леони все сделала сама. Это она привезла меня сюда. Я даже понятия не имею, где мы находимся. Кстати, где мы, Джастин?
— В деревушке Ле Денье, примерно в десяти милях от Гавра, дети мои.
— Ну, хоть одной тайной стало меньше! — облегченно вздохнул его светлость. — Леони как бешеная мчалась по полю, пока не заметила меня. Ловко же она провела Сен-Вира, честное слово!
— Но если бы ты не появился, я не смогла бы убежать, — возразила Леони.
— Если на то пошло, один Господь знает, что могло бы случиться, если бы ты нас не разыскал, Джастин.
— Насколько я понимаю, моя кровожадная воспитанница застрелила бы нашего дорогого графа.
— Обязательно, — радостно подтвердила Леони. — Это послужило бы ему уроком.
— Безусловно, — согласился его милость.
— Пожалуйста, застрелите его, Монсеньор!
— Ни в коем случае, дитя мое. Я буду очень рад встретиться с дорогим графом.
Руперт пристально посмотрел на брата.
— Я поклялся пролить его кровь, Джастин!
Эйвон улыбнулся.
— Дорогой мой, я почти на двадцать лет старше тебя, но все же решил дождаться удобного случая.
— Я так и подумал. Что за игру ты затеял, Джастин?
— Когда-нибудь я все тебе расскажу. Но не сегодня.
— Если ты решил запустить в Сен-Вира свои когти, то я ему не завидую, — Руперт поежился.
— Согласен, завидовать графу не стоит, — его милость свирепо улыбнулся. — Наш друг очень скоро появится здесь. Дитя мое, твои вещи отнесли к тебе в комнату. Сделай милость, оденься во что-нибудь более подобающее a la jeune fille[80]. Леди Фанни передала тебе некий сверток, в котором, как я подозреваю, муслиновое платье. Оно должно быть тебе к лицу.
— Монсеньор, вы привезли мою одежду? — недовольно воскликнула Леони.
— Привез, дитя мое.
— Ей-богу, весьма практичный Дьявол! — заметил Руперт. — Давай, Джастин! Поведай нам о своей роли в этом занимательном спектакле.
— Да, пожалуйста, Монсеньор! — поддержала его светлость Леони.
— Мне почти нечего рассказывать, — вздохнул его милость. — Моя роль в этой увлекательной гонке до уныния скучна.
— И все-таки расскажи! — настаивал Руперт. — Почему ты так вовремя оказался в Эйвоне? Черт возьми, есть в тебе, мой брат Дьявол, нечто сверхъестественное!
При этих словах Леони взорвалась.
— Прекрати обзывать Монсеньора этим гнусным словом! Я тебя прощаю, Руперт, только потому, что ты ранен, и я не могу скрестить с тобой шпаги.
— Моя дорогая воспитанница, что за прискорбное упоминание о шпагах? Надеюсь, ты не практиковалась с Рупертом в фехтовании?
— Нет, Монсеньор, я дралась с ним всего однажды! Руперт убежал и спрятался под креслом. Он испугался! — при этом воспоминании Леони весело хихикнула.
— Ничего удивительного! — обиженно парировал Руперт. — Джастин, это не добропорядочная девица, а дикая кошка! Твоя воспитанница имеет привычку набрасываться на человека прежде, чем он успевает понять что к чему!
— По-видимому, я слишком долго отсутствовал.
— О да, Монсеньор, долго, очень долго! — Леони поцеловала Эйвону руку. — Но я хорошо вела себя… иногда!
Губы его милости дрогнули. И тут же на щеках у Леони появились неотразимые ямочки.
— Я так и знала, что вы не сердитесь! — порадовалась она. — А теперь расскажите, что же произошло?!
Эйвон легонько ущипнул девушку за подбородок.
— Я вернулся домой, дитя мое, и обнаружил, что наше родовое поместье подверглось нашествию Меривалей, а твоя дуэнья вымокла от слез.
— Ба, вот глупая женщина! — Леони презрительно сморщилась. — А как там оказался милорд Мериваль?
— Я как раз собирался поведать об этом, моя милая, но ты перебила. Милорд и миледи Мериваль прибыли к моей заплаканной кузине, чтобы поддержать ее в трудную минуту.
— Веселенькая, должно быть, вышла встреча! — не удержался Руперт.
— Не без этого. От Меривалей я и узнал о вашем исчезновении.
— И ты, конечно же, решил, что мы сбежали?
— Такое объяснение действительно пришло мне в голову, — признался его милость.
— Сбежали? — изумленно повторила Леони. — Я с Рупертом? Ба, да я скорее убегу с каким-нибудь немощным старцем!
— Если на то пошло, то я куда охотней предпочел бы тигрицу, — пробурчал Руперт. — Ей-богу!
— Если вы закончили обмен любезностями, — невозмутимо вмешался его милость, — я продолжу. Но учтите: больше я не позволю вам перебивать.
— Ладно, продолжай, — великодушно разрешил Руперт. — Что было дальше?
— А дальше, дети мои, на нас набросился назойливый мистер Манверс. Боюсь, этот господин не очень хорошо относится к тебе, дорогой Руперт, равно как и ко мне, но опустим это печальное обстоятельство. От него я узнал, что ты погнался за какой-то каретой, в которой находился некий уроженец Франции. После этого сообщения все встало на свои места. Тем же вечером я отправился в Саутгемптон… кстати, почему тебе не пришло в голову воспользоваться "Королевой"?
— Не хотелось тратить время. Продолжай.
— Премного тебе благодарен. Ты бы, наверняка, не преминул продать и мою яхту. Вчера я пересек пролив и на закате прибыл в Гавр. Там, дети мои, я навел справки. От владельца постоялого двора я узнал, что карета Сен-Вира отправилась в Руан в два пополудни, а спустя полчаса за ними выехал молодой человек странной наружности. Кстати, лошадь, которую ты потребовал у хозяина таверны, еще при тебе, или она разделила участь кобылы мистера Манверса?