— Что дальше, Джастин? — спросила леди Фанни, усаживаясь напротив Эйвона. — Насколько я понимаю, теперь следует поднять шум по поводу нашего прибытия?
— Вне всякого сомнения, Фанни. И чем больше шума, тем лучше. У тебя есть предложения?
— Бал! — не раздумывая, ответила ее светлость. — Для начала. — Она рассеянно поднесла палец ко рту. — Но прежде надо обеспечить девочку всем необходимым, да и меня тоже. А то я хожу чуть ли не в лохмотьях! Леони, я думаю, пойдет белая или светло-зеленая парча. В сочетании с огненными волосами…
— Дорогая, я желаю, чтобы волосы у нее были напудрены.
— Как тебе будет угодно, Джастин. Впрочем, так тоже получится неплохо. Посмотрим. Могу поклясться, у тебя есть причины для этого. Приглашения я разошлю, скажем, за две недели. Срок небольшой, но отчаиваться не будем, твое имя в сочетании с моим вкусом… — Глаза ее светлости сверкнули. — Здесь будет весь Париж! А вот что потом?
— Потом, дорогая Фанни, будет Версаль, — спокойно сказал герцог.
Леди Фанни кивнула.
— Отлично. Дитя произведет фурор, Джастин.
— Именно к этому я и стремлюсь, — Эйвон усмехнулся. — Можешь рассылать свои приглашения, дорогая.
— Как ты думаешь, сколько нам понадобится денег? — Леди Фанни склонила голову набок.
— Тебя это не должно волновать. Думаю, следует пригласить юного Конде и де Пентьевра. А также герцога де Ришелье.
— Их я предоставляю тебе. Разумеется, должны присутствовать мадам дю Деффан и герцогиня де ла Рок. — Леди Фанни прикрыла глаза. — Джастин, милый, торжественно клянусь, что все, кто хоть что-нибудь значит в высшем свете, явятся на наш бал! Чудесно! Я так и рвусь в бой! Да все придут из одного лишь любопытства! — Она вскочила и устремилась к дверям. На пороге леди Фанни оглянулась. — Джастин, а что ты скажешь о туалетах для Леони?
— Твой вкус меня вполне устраивает, милая Фанни.
— Ох, до чего же все чудесно! Мне кажется, будто у меня появилась дочь, хотя, слава богу, у меня ее нет! Туалеты Леони должны быть роскошны или скромны?
— Она моя воспитанница, Фанни.
— Тебе понравится, Джастин! Боже мой, я так не волновалась с тех пор, как ты возил меня в Версаль. Дом надо проветрить. В некоторых комнатах целые залежи пыли. Чтобы привести все в порядок, нужна целая армия слуг. Но уверяю тебя, ради бала я готова горы свернуть. — Леди Фанни счастливо рассмеялась. — Станем устраивать вечера для избранных, карточные игры, а как-нибудь закатим большой званый прием. Мы наделаем столько шуму, что Париж долго еще будет вспоминать наш приезд! — И ее светлость выпорхнула из библиотеки, полная решимости воплотить эти грандиозные планы в жизнь.
Его милость улыбнулся и принялся за письмо Давенанту.
С этого момента жизнь в особняке на улице Святого Гонория забурлила. Дом заполонили модистки, кружевницы, портнихи, учителя танцев и coiffeurs[92]. Слуги были отправлены на штурм комнат, много лет простоявших взаперти. По дому деловито сновали десятки людей. Его милость дома почти не бывал. Он усиленно вращался в свете, распространяя повсюду весть о своем возвращении. Руперту было поручено сеять сплетни в парижском обществе. Едва оправившись от ранения, его светлость поспешил в игорные дома, где в свойственной ему небрежной манере принялся рассказывать о новом капризе своего высокомерного брата. Красота Леони от этих описаний ничуть не пострадала; Руперт усиленно намекал на существование некоей тайны, связанной с юной воспитанницей его милости. Без особого труда юноша уверил всех и вся, что принц Конде и герцог де Ришелье спят и видят, как бы попасть на бал к герцогу Эйвону. Париж гудел, как взбудораженный улей. Не прошло и двух недель, как леди Фанни пришлось засесть в кабинете, чтобы разобрать огромную почту. Парижский свет рвался на бал в особняк на улице Святого Гонория.
— Это будет роскошный бал! — то и дело восклицала ее светлость. — Разве я не говорила, что к нам явится весь Париж?
И лишь Леони не принимала участия во всеобщем бедламе. Она уныло терпела уроки танцев и суету портних, но при каждом удобном случае норовила улизнуть в библиотеку. Как-то раз она застала там Эйвона. Девушка остановилась в дверях и печально взглянула на его милость. Герцог поднял взгляд, отложил перо и протянул ей руку.
— Что, ma fille?
Она подбежала к нему и опустилась на колени.
— Монсеньор, меня это пугает!
Эйвон ласково коснулся медных волос девушки.
— Что тебя пугает, дитя мое?
Леони сделала неопределенный жест.
— Все! В доме толчется столько важных людей, все вокруг так заняты. У меня даже нет времени поговорить с вами, Монсеньор.
— Тебе это огорчает, дитя мое?
Леони наморщила лоб.
— Ah, quant à sa…[93] Меня это волнует, Монсеньор… и да, мне это очень нравится. Но все так напоминает Версаль… Помните, я вас там потеряла. Он был таким большим и великолепным.
— Дитя мое… — Его милость заглянул девушке в глаза. — Я всегда рядом. — Эйвон ободряюще улыбнулся. — Думаю, дитя мое, это мне следует бояться, что я тебя потеряю. Я представлю тебя свету, и ты больше не захочешь быть рядом со мной.
Леони энергично затрясла головой.
— Нет, Монсеньор, нет! Я люблю веселье и шум, мне нравится бывать на балах, но я очень быстро устаю от всего этого, и каждый раз хочется убежать к вам. Только рядом с вами я чувствую себя в безопасности. Вы понимаете?
— Прекрасно понимаю, — ласково ответил его милость. — Я тебя не подведу, дитя мое.
— Я знаю, Монсеньор. — Леони вложила свою руку в его ладонь и едва слышно вздохнула. — Зачем вы все это устраиваете?
— У меня есть на то немало причин, дитя мое. Тебе не стоит забивать ими голову.
— Хорошо, Монсеньор, — покорилась Леони. — Какими далекими мне кажутся те времена, когда я жила с Жаном и Шарлоттой.
— Надеюсь, ты скоро их забудешь, ma mie. Это был всего лишь дурной сон.
— Bien, Монсеньор, — девушка приникла головой к его плечу.
Тем же вечером прибыл Хью Давенант. Гостю сообщили, что герцог обедает. Хью вручил лакею плащ со шляпой и без доклада прошел в столовую, откуда доносился оживленный разговор.
Длинная комната была залита сиянием десятков свечей. Сверкало серебро; искрилось граненое стекло; рубинами отсвечивало вино в бокалах. В конце стола восседала леди Фанни, по правую руку от нее расположился мистер Марлинг, по левую — Руперт. Рядом с Марлингом сидела Леони. В тот момент, когда Давенант вошел в столовую, девушка собиралась что-то сказать его милости, сидевшему во главе стола; но при звуке открывшейся двери подняла голову и радостно хлопнула в ладоши.
— Tiens, это же месье Давенант! Наконец-то! Монсеньор!
Его милость отложил салфетку и встал.
— Дорогой Хью! Ты прибыл как раз вовремя. Жак, прибор для месье.
Давенант крепко сжал руку герцога, дружески кивнул Руперту и мистеру Марлингу.
— Я не мог отвергнуть твое приглашение… или, вернее сказать, вызов? — Он низко поклонился Фанни. — Миледи?
Леди Фанни просияла и протянула ему руку.
— Я так рада видеть тебя, Хью! Мы с тобой, наверное, вечность не виделись!
— Ты прекрасна, как всегда, — Давенант поцеловал руку ее светлости. Глаза его при этом не отрывались от Леони.
— О! — недовольно промолвила леди Фанни, заметив его взгляд. — Значит, я теперь на втором плане, Хью! Определенно, меня затмила эта девица! Я смертельно обижена! — Она улыбнулась и кивнула Леони.
Девушка выбралась из-за стола и старательно присела в реверансе, на губах ее играла озорная улыбка. Она не сводила с Давенанта широко раскрытых невинных глаз.