Лия подошла к матери, и Сара ободряюще сжала ее руку.
– Этому человеку очень-очень больно, – тихо сказала она. – Он страдает, и лейтенант Хейс избавит его от мучений. Ты ведь понимаешь?
Глаза девочки расширились, но она лишь кивнула и кротко ответила:
– Да, мама.
– Хорошо, – сказала Сара. – Ему очень страшно, и в такой момент нельзя оставлять его одного. Мы постоим здесь и будем смелыми, чтобы его поддержать. Не отворачивайся.
Прокаженный с трудом нащупал на шее амулет – маленькую обожженную деревяшку с неровными краями. Положил его себе на грудь и закрыл глаза.
– Как только будете готовы, – сказала Сара Аренту, и тот пронзил мечом сердце прокаженного.
Страдалец выгнулся дугой и застыл. Потом обмяк, под ним собиралась лужа крови. Она блестела на солнце, и в ней отражались три человеческие фигуры, стоящие над бездыханным телом.
Девочка крепко сжала руку матери, но не потеряла самообладания.
– Молодец, милая. – Сара погладила ее по нежной щеке. – Это было тяжело, но ты вела себя очень смело.
Арент вытер меч о мешок овса, а Сара вынула из прически одну из драгоценных шпилек; освобожденный рыжий локон упал на плечи.
– За труды, – сказала она, отдавая Аренту шпильку.
– Доброта не покупается, – ответил он, оставив шпильку сверкать на ее ладони, и вернул меч гвардейцу.
На лице Сары отразились удивление и смущение, взгляд ее задержался на Аренте. Спохватившись, что не годится просто стоять и разглядывать его, она торопливо подозвала двух грузчиков, которые сидели на куче рваной парусины.
Они подскочили как ужаленные и пригладили волосы.
– Продайте это, тело сожгите, а прах похороните по христианскому обычаю, – велела Сара, вложив шпильку в мозолистую ладонь грузчика. – Пусть обретет покой, которого он был лишен при жизни.
Грузчики хитро переглянулись.
– Вам этого камня хватит и заплатить за похороны, и на то, чтобы целый год предаваться вашим излюбленным порокам, так что я велю приглядеть за вами, – спокойно предупредила Сара. – Если тело этого несчастного окажется выброшенным за городские стены, вас повесят, ясно?
– Да, госпожа, – пробормотали грузчики, почтительно приподнимая шляпы.
– Можете уделить минутку Сэмми Пипсу? – окликнул ее Арент, который стоял рядом с капитаном стражи Якобом Дрехтом.
Сара снова поглядела на мужа, очевидно прикидывая, насколько он зол. Арент невольно ей посочувствовал. Ян Хаан придирался даже к сервировке стола, наверняка ему невыносимо смотреть, как его жена бегает по грязи, словно нищенка за монетой.
Но он смотрел не на нее. А на Арента.
– Лия, вернись, пожалуйста, в паланкин, – сказала Сара.
– Но, мама, – тихо запротестовала Лия. – Это же Сэмюэль Пипс.
– Да, – подтвердила Сара.
– Тот самый Пипс!
– Действительно.
– Воробей!
– Уверена, он в восторге от этого прозвища, – сухо ответила Сара.
– Ты могла бы представить меня ему.
– Вряд ли он одет для светского раута, Лия.
– Мама…
– На сегодня достаточно прокаженного, – сказала Сара тоном, не терпящим возражений, и кивком подозвала Доротею.
Судя по движению губ, Лия снова собиралась возразить, но служанка мягко взяла ее за руку.
Толпа расступилась, пропуская Сару к узнику, который одергивал свой запачканный дублет.
– Ваша слава гремит повсюду, мистер Пипс. – Сара присела в реверансе.
После пережитых унижений Сэмми опешил от комплимента и вместо заготовленного приветствия поклонился, но с кандалами получилось неуклюже.
– Вы желали поговорить со мной? – спросила Сара.
– Задержите отплытие «Саардама», умоляю, – ответил Пипс. – Отнеситесь серьезно к словам прокаженного.
– Мне он показался безумцем, – удивилась Сара.
– Он и был безумцем, – согласился Сэмми. – Но умудрился заговорить без языка и забраться на ящики с изувеченной ногой.
– Что языка нет, я заметила, а что с ногой что-то не так – нет. – Сара поглядела на тело. – Вы уверены?
– Он обгорел, но увечье видно даже под повязками. Он без клюки далеко бы не ушел, а уж забраться на ящики без помощи вовсе бы не смог.
– Вы думаете, он действовал не один?
– Да. А кроме этого, есть и еще один повод для беспокойства.
– Ну разумеется, – вздохнула Сара. – Беда не приходит одна.
– Видите его руки? – продолжал Сэмми, не обращая внимания на ее замечание. – Одна очень сильно обожжена, а вторая почти не тронута огнем. Если приглядеться, станет видно синяк под ногтем большого пальца и то, что палец был сломан в трех местах, из-за чего искривился. Обычно такое случается с плотниками, особенно с корабельными, которым приходится работать на качающейся палубе. И ноги у него кривые, что тоже характерно для корабельного люда.