Согласно наиболее распространенной и наиболее вероятной версии, Том Уокер, изрядно встревоженный за судьбу жены и собственного имущества, отправился на их поиски к индейскому форту. Всю вторую половину долгого летнего дня он бродил по этим мрачным местам, однако супругу так и не нашел. Несколько раз он громко выкликал ее имя, но в ответ слышал лишь крик пролетавшей мимо выпи да печальное кваканье гигантской лягушки из соседней лужи. Наконец, если верить тому, что рассказывают, в предсумеречный час, когда начинают перекликаться совы и вылетают из гнезд летучие мыши, его внимание привлекла стая ворон, с карканьем круживших над кипарисом. Он посмотрел вверх и увидел на ветке завязанный в узел передник жены, а рядом большого грифа, который, казалось, его сторожил. Узнав передник, Том даже подпрыгнул от радости; он не сомневался, что домашние ценности все еще там.
«Вещички, слава богу, целы, — подумал он с облегчением, — а без жены как-нибудь обойдемся».
Подождав, пока Том влезет на дерево, гриф расправил могучие крылья и, издав пронзительный крик, улетел вглубь темнеющего леса. Том схватил узел, но в нем… — страшно подумать! — были лишь человеческие сердце и печень.
Вот, собственно, и все, что осталось от жены Тома, согласно старинному и наиболее достоверному преданию. Вероятно, она попыталась заключить с черным человеком сделку так же бесцеремонно, как обычно вела себя с мужем; и хотя, считается, что сварливая женщина черту ни в чем не уступит, на этот раз, похоже, ей здорово досталось. Впрочем, она встретила смерть мужественно; не случайно рассказывают, что Том нашел под деревом множество глубоких отпечатков копыт и клок черных волос, вырванных, надо полагать, из жесткой шевелюры сатаны. Том не понаслышке знал, на какое геройство была способна его жена в состоянии отчаяния. Оглядев место побоища, он смог только пожать плечами и посочувствовать бедолаге-черту, попавшему в такую передрягу.
Лишившись добра, Том — человек твердого духа — утешился тем, что вместе с пожитками сгинула и жена. Он даже испытывал нечто вроде чувства благодарности к Черному дровосеку, поскольку считал, что тот сделал для него доброе дело. И потому он решил возобновить знакомство с Князем Тьмы, но успеха это намерение не имело; старый плут вздумал поиграть в прятки. Что бы там ни говорили, дьявол отнюдь не спешит являться по первому зову: уж он-то знает, как повыгоднее распорядиться своими козырями.
И вот, рассказывают, когда Том окончательно потерял терпение и был готов на любые условия, лишь бы получить обещанные ему сокровища, однажды вечером он наткнулся на черного человека, который в простой одежде дровосека, с топором на плече разгуливал неспешным шагом у болота и мурлыкал под нос какую-то мелодию. В ответ на предложение Тома развить отношения он сделал вид, что это его мало интересует, буркнул что-то в ответ и продолжил путь, напевая свою песенку.
Однако Том мало-помалу все же вынудил его заговорить о деле, и они принялись торговаться, обсуждая, что черный человек хочет получить взамен, если согласится передать ему пиратский клад. Среди основных условий хитрый чертяка не преминул указать и то — не станем его здесь называть, — которое подразумевается при любых обстоятельствах, когда он проявляет к кому-то благосклонность. Но и менее существенные пункты этот опытный деляга отстаивал с завидным упрямством и требовал даже, чтобы полученные благодаря ему деньги Том тратил в его, дьявола, интересах. В частности, он хотел, чтобы Том вложил их в работорговлю, к примеру, снарядил корабль для перевозки черных невольников. Тем не менее эти требования Том напрочь отверг: по совести говоря, он и без того порядочно нагрешил за свою жизнь, а потому даже дьявольские ухищрения не могли склонить его к работорговле.
Убедившись, что щепетильность Тома в этом вопросе непреодолима, Черный дровосек перестал настаивать на своем условии, но вместо этого высказал пожелание, чтобы Том сделался ростовщиком; он был весьма заинтересован в увеличении сей братии, поскольку связывал с ними особые надежды.
Это предложение не вызвало у Тома возражений, так как в душе он и сам мечтал заняться чем-нибудь подобным.
— Через месяц ты откроешь в Бостоне маклерскую контору, — принялся наставлять его дьявол.
— Если хочешь, я могу сделать это хоть завтра, — ответил Том Уокер.
— Ты станешь ссужать деньги под два процента в месяц.
— Ей-богу, я буду драть с них по четыре! — воскликнул Том Уокер.
— Ты будешь добиваться выплаты по векселям, отказывать в праве выкупа просроченных закладных, доводить коммерсантов до банкротства.
— Я готов доводить их до самого черта! — радостно воскликнул Том Уокер.
— Да, такой сумеет распорядиться моими денежками! — с удовольствием признал черный плут. — Когда бы ты хотел получить деньги?
— Сегодня.
— Что ж, сказано — сделано, — подвел черту нечистый.
— Сказано — сделано! — повторил Том Уокер. На сем порешили и ударили по рукам.
Всего через несколько дней Том Уокер восседал в собственной конторе в Бостоне.
Вскоре о Томе по городу и дальше разнеслась молва, что он всегда готов ссудить деньги под солидную компенсацию. Все мы помним, каково жилось при губернаторе Белчере, [5]когда образовался дефицит наличных денег. Это было время кредита. Страну наводнили государственные банкноты, был учрежден знаменитый Земельный банк; все помешались на спекуляциях; люди как обезумевшие носились с планами основания новых поселений, возведения городов на пустом месте; повсюду сновали земельные маклеры с планами землеустройства, участков, отведенных под городское строительство, и новых «эльдорадо», [6]невесть где расположенных, но весьма заманчивых для покупателей. Одним словом, спекулятивная лихорадка, которая то и дело поражает нашу страну, в те годы стала просто пугающей, — ведь буквально каждый бредил о том, чтобы сколотить состояние сразу и из ничего. Но рано или поздно всякая лихорадка ослабевает; наваждения улетучились, а с ними исчезли и воображаемые богатства; приступ эйфории сменился скорбью и унынием, и страна огласилась всеобщими стенаниями о «тяжелых временах».
Практически все оказались в стесненных обстоятельствах, а для Тома с его новыми проектами более подходящего момента и придумать было нельзя. В это время он как раз открыл контору в Бостоне. Вскоре ее уже осаждали жаждущие кредита. Среди них — и просто бедствовавшие, и авантюристы, и биржевые игроки, и не в меру увлекшиеся земельные спекулянты, и расточительные лавочники, и коммерсанты с пошатнувшимся кредитом, и… короче говоря, все те, кто готов был на любые жертвы, чтобы раздобыть денег.
Вот так Том заделался другом нуждающихся и с тех пор вел себя как подобает «истинному другу», который «познается в нужде»; попросту говоря, он давал деньги под хороший процент и надежное обеспечение. Жесткость условий напрямую зависела от бедственного положения просителя. Он скапливал долговые обязательства и закладные, потихоньку переходя к прямому шантажу должников, коих не выпускал из своих цепких рук до тех пор, пока не выжимал из них, как из губки, все до последней монеты.
5
Джонатан Белчер (1681–1757) — поначалу преуспевающий торговец, затем видный политик В 1730 году Дж. Белчер становится губернатором сразу двух соседних штатов: Нью-Гэмпшира и Массачусетса (в котором расположен г. Бостон).
6
От